Сибирские огни, 1923, № 3

- - Надо было побыть одному! Не по времени эти все любовные утехи. К учителям не пошел—ерунда! Д, вот завтра на с'езде... Надо посмотреть тезисы, fl, какие там тезисы, когда реальная обстановка... — Саша, ты не слушаешь меня? — Я? Нет Елена, не слушаю. Извини, у меня завтра серьезный день. Проскрипел рядом по дороге воз... С душистого возвышения крикнул Панкратов: — Здраствуйте, товарищ Литовцев! На разгулку вышли? — Здраствуйте, товарищ Панкратов! Вы на с'езд приехали? — На с'езд. Да вот и в городе насчет мужицкого обиходу: тр а ­ вы для лошади пока што накосил. На постоялом сено-то кусается. Дороговизь! Деготь опять на четыре копейки... Застучали колеса по мосту. Не услышал Литовцев конца фразы . Приостановила Елена. — Саша, подожди минутку. У меня подвязка расстегнулась. Дернулся. Буркнул сердито. — Ну, что-же мне-то докладывать? Застегивай, что расстегнулось. Хотел сказать еще резче о поспешной готовности женщин гово рить о всех своих застежках и расстежках. Но сдержался. Только подумал. — Как скоро женщины раскапочиваются! Нет, я прав: нельзя жить вместе. Уже если сейчас о застежках, так в общей спальне со­ всем перестанет стесняться. И Панкратова пропустил! Надо было спросить... Сказал: — Ну, я здесь поверну. До свидания! — Саша, ты опять рассердился? Глянул сердито, искоса. Захотелось ответить грубостью, оттого что с новой тяжестью налегла тоска. Но обезоружили ее опечалив­ шиеся глаза. — Я озабочен, надо приготовиться к с'езду. До свидания, Але­ нушка! Быстро отошел. Загадала: — Оглянется на углу, значит все будет хорошо! Оглянулся. Приподнял смятую свою шляпу. Дрогнуло сердце. З а ­ лила краска лицо. Засияла улыбкой. Опомнилась и рассердилась: — Как глупо! Совсем паточная стала. Злая пришла домой. Все кругом томило и мешало. Странно вы­ линяла жизнь, которая нравилась раньше. Весь этот шаблонный уют квартиры врача с хорошей практикой. Ужа-асно надоел! И родители... Гордились раньше их свободомыслием. Уменьем и в старости интере­ соваться искусством, общественными вопросами. F\ сейчас все изме­ нилось. Как будто глубоковнутрь заглянула Елена. Под внешним уви­ дала другое. Совсем другое! Папины рассуждения о социальной не­ справедливости что-то сгасли. Теперь все больше „хамством" рабочих и солдат возмущается. И мама: — Я предоставляю дочери полную свободу. У Елены комната с отдельным ходом, свои отдельные знакомства: слишком много мы с а ­