Сибирские огни, 1923, № 1 — 2

Пили из одной кружки поочередно: сначала Омар, потом рус­ ский. Омар жадно тянул из горячей кружки чай, крякал от удоволь­ ствия: — Вот ладна... тц-а-а-а... тц-а-а-а,—цакал языком и безпрерывно хвалил.—Сопсем ладна... Давно не пил... Выпили котелок, другой скипятили и все пили. Всю ночь возле табуна Омара горел маленький огонек, как жад­ ный глаз каскыра-волка. Над степью колпак звездного неба, как юрта богача разукра­ шена—огнями горит, а в степи—тишь и сонь... Как тысячи лет назад—тишь и сонь... II. У Омара душа такая-же, как у прадедов—-жадная на всякую не­ видаль. Утром Омар зарезал барана, русский помогать стал... — В хозяина не боишься?... — Как знат? Может, бропул баран?... Русскому жарко в купе, снял. — Упарился, язви ее! Как это вы, черти, носите в экую жарынь? Вздохнул и сказал про себя: — А хорошо-бы им, чертям косоглазым, революцию подпустить! Вот-бы забегали!... И-их! У русского вместо пояса—красная тесемочка синими буквами расшита: „ Упаси Господи раба божия от всякого глаза злаю и по­ мысла вредного “. Увидал Омар, глаза разгорелись: — Дай!... Свежевать бросил, руки о грязные чамбары вытер. — Мой возьми... эта дай... шибка надо... Русский головой покрутил. — Чудной... возьми—не жалко, только твой с набором—лучше. Бережно свертывал Омар тесемочку, клал в боковой карман, думал: — Вот Абакиру подарок!... Кто такой даст?.,. Будет теперь Аба- кир сидеть с аксакалами, поясок красненький завяжет—хорошо... Ох, как хорошо будет! Может, калым за это сбавит. Хотелось Омару бросить барана, вскочить на савраску и мчаться во всю прыть к Абакиру, подарок отвезти. Разве устоит теперь упрямый Абакир?... О-о, Омар знает цену, этому подарку! Омар знает, как теперь примет Абакир своего пастуха— как зятя примет, за стол рядом с собой посадит, первому из своих рук даст кушать махан, из чашки своей лучшим кумысом напоит, до отвалу напоит, так, что душа с богом говорить начнет... О-о-о!.. Омар теперь знает, как примет его Абакир... Табун давно поднялся, далеко ушел за озеро, только следы оста­ лись на росистой траве. Утром хорошо в степи—просторно и радо­