Сибирские огни, 1923, № 1 — 2

И на все это ни малейшего права... Пальцем не двинула... Даже хотя на то... Чтобы чашку твою китайскую оплатить!.. — За что ты упрекаешь меня? Что ты здесь? Сжал пальцы до боли. — М... м... Я ведь тебя... ну... знаешь... Не могу жить... ведь какое это отчаяние... Хочу видеть тебя и иду в клетку, в клетку!.. Иногда я, как преступник... Да... Кругом споры кипят... Я я на часы... Урвать бы час к тебе... После десяти... флигель... хо.. хо!.. не прини­ мает... — Я не знаю, как и угодить тебе... — Угодить!.. Удалось тебе спрятаться, но это пока, пока... О!., ты знаешь, что панцырь у тебя, есть—твои волосы, глаза, вот эти... Но... погоди, пробьет и его. Изрешетит ха., ха!. Погоди! Согнулся от смеха и погрозил длинным, узловатым пальцем. — Господи, как ты запугиваешь меня... Вспыхнула, подошла, в глаза заглянула: — Почему не хочешь дать мне спокойно жить, как мне хорошо. Мучаешь зачем? Забарабанил пальцами по стеклу. — Ты все еще не понимаешь, как я к тебе отношусь. Пора-бы... На дворе кто-то кричал: — Кто мою тряпку скрал? Чем винтовку чистить буду?.. Черти!.. — Я ну тя... Ищи!... Другой длинно и звонко ругнулся. Не могла отвести глаз от черного, ежиком круглого затылка. Пугливо с'ежилась: — „Никуда не уйдешь". Когда она плакала теперь при его вспышках, вздергивался ши­ рокими плечами, и над носом сдвигалась сурово-черная полоса бро­ вей. — Это и есть твоя борьба... Я скоро перестану ее чувствовать. — Еще-бы...' Ты бы все сломал... Разве ты с болью считаешься... Крикнул бешено: — Да!., вот! Это... Сломал все!.. Я тебя толкнул-бы!.. в жизнь!.. Ведь знаешь..., знаешь!.. О, чорт!.. Клал голову к ней на колени. — Слышишь, Валентина: я скоро не выдержу этой клетки... Не могу я на двух берегах... Надо, чтобы обе чашки равно-бы весили... Надо кончить. Зайчики на белой двери. Над головой вспрыги под ветром по­ лосатой холстины на стропилах терассы... Мелкие листья вылезают за перила... Пахнет березовым соком. Скатерть в желтых и красных квад­ ратах. Бок самовара горит на солнце до слез в глазах. Я Миляйка пьет из блюдечка молоко. Вечером... это все он один—губвоенком... угреватый, взгляд чер­ ный, упрямый, как бурав... Изрешетит... Стояли безветренные дни. Точно золотой жар. Ныне варенья совсем мало варили... Так, с земляничкой немного повозились.