Сибирские огни, 1923, № 1 — 2

Ритм очень к лицу и внутренне необходимым такой мумии на­ шей литературы, как Лн. Белый, который пусть и занимается ритми­ ческим описанием пирамид, антропософии и прочей мистической чер­ товщины, подыскивая великолепные созвучия между бескровными словами и бесплотными явлениями. Прошлого не вернуть да и стоит-ли ловить его уходящие тени? К сожалению, каждый из молодых писателей стремится отдать дань прошлому. Даже Яковлев в своей повести „Повольники“ тщится дать сим­ волику, хаотическое кружение и мятелицу революции. Эти символы, наивные и неуклюжие, смешно топорщатся с его ясных и простых страниц. Л между тем, простая художественная задача, которую он поставил себе в этой повести, отнюдь, этого не требует. Яковлев знает жизнь, чувствует ее просто, даже несколько по­ верхностно и упрощенно, но у него верный, здоровый реалистиче­ ский нюх, знание быта, народного языка,—все это дает ему возмож­ ность правильно изобразить уездную революцию и ее главных героев. Основная драма его героя Бокова изображена в повести верно. Ре­ волюция раздавила этого потомка Разиновщины, которая выродилась в нем в мелко-буржуазную, анархическую стихию. Но Лл. Яковлеву еще надо многр преодолений и побед, чтобы дать настоящее произведение искусства. Он во многом еще строит, а не творит, и слишком обнажает подсобные леса, нужные ему в чер­ новой работе. Зачем, например, нужно было давать такую длинную генеологию своего героя,—это совершенно излишне и неэкономно. Разве так не было бы ясно, что это потомок волжских разбойников, которые часто воевали с московскими царями, отнимавшими у них ши­ рокие вольные степи и защищавшими их клиентов—купцов. Но несмотря на эти недостатки, повесть безусловно положитель­ ное и нужное явление в нашей возрождающейся заново молодой ли­ тературе. СамыМи радостными явлениями в нашей молодой литературе для нас являются две повести, это—„Неделя“ Ю. Либединского и „Перег­ ной“ Л. Сейфуллиной. Читаешь их—радуешься и сразу не ухватишь, в чем именно их ценность и сила. Первое впечатление, что это ка­ кие-то куски, глыбы—безымянные произведения самой природы. Оказывается, не надо Пильняковской музейной нанизанное™, его лирически-философской летописи и пафоса, не надо никакого кон­ структивизма Ил. Эренбурга, эпической ложно-классики Малышкина, лубочной романтики Тарасова; оказывается, что надо просто и худо­ жественно, с новой воскресающей, свежей лавиной и крепким напо­ ром человеческих чувств' рассказать, как из первобытного хаоса, хлынувших к жизни новых людей, рождается новая жизнь с ее наив­ ными, но крепким^и здоровыми формами. Эти внезапные, простые и цельные образы, особенно у Л. Сей­ фуллиной, эти, казалось-бы, несложные переживания в революции мужиков, рабочих, интеллигентов подавляют, покоряют глубиной вы­ ражения, чувством здорового упорства и музыкой сладкой муки само­ отречения. Эти мужичьи, рабочие слова, жесты, порывы тянутся есте-