Сибирские огни, 1923, № 1 — 2

— Господи, Твоя воля! Что везут-ут. А сама-то реве-ет!.. Вон! Надорванный крик—а-а-а! Голова у бабки валится к плечу, будто наколка ее тянет. — Ох, а мы-то рядом живем. Того и гляди к нам!.. — Валечка! * — Что? — Ты... это... скажи этому долговяз... жениху-то своему, чтобы уже не трогали нас. Флигель, да службишки, да сад... Покачивалась горестно. — Гнездо, ведь... Все равно, как из кожи своей вылезть—отсюда выехать... Скажешь? — Скажу, бабушка, скажу. И вспыхнула. Хиреть стала бабка. Это уж так. Все держалась прямо, сухонь­ кая, быстроглазая. Тут вот голова стала трястись, плёчи свело, а глаза —как не выспались. На дворе разводы караулов щелкали затворами винтовок. Кто-то надрывался хрипом. Сме-е-на! — Чаю спокойно попить нельзя. Мало двора-то. Доски-бы с земли у забора содрать надо. От Вивилыча пришло письмо. Лист грубой бумаги, свернутый вчетверо. Подумалось досадливо: — Везде себя покажет. „Здраствуй. Здорова-ли? Дела и печали хоть отбавляй. Тяжело это все... А я все скучаю о тебе, как дурак какой-нибудь. Скоро буду. В.“ Опять жалобный звяк фарфора об пол. Шпоры. Далеко отбе­ жавшие глаза... Черные—сверлят... Губвоенком... Валентина вздохнула. Зарумяненная муть вечерней комнаты тихо повторила вздох. За окном кудрявились первые мелкие листья. Пробивалась зеле­ ная щетинка травы. Он вошел, широко распахнув дверь. Плечи были серы от пыли, на лице грязные полосы от пота. Глаза светятся. — Ну... Грязен, как чорт голландский... Не утерпел... к тебе вот. Ну, как ты?.. Притянул голову одной рукой и прижался горячими губами к виску—и оторвался сейчас-же. — Я рад, ей-Богу... Ну до вечера. Вечером пришел уже при огне. — Фу, как темно. Убери эту тряпку! Вздохнула и убрала абажур. — Ну, вот так... Рассказывай, как без меня жила. — Что-ж? Жили, как всегда. Только вот из-за двора неудобно очень. Шумно, ругаются. Беспокойно это все. Он вскочил и зазвякал шагами, задорно крутил головой. — Ага, достает! Никуда не уйдешь... Нет.