Сибирские огни, 1923, № 1 — 2

На страстной пахло корицей, миндалем, сладкой сдобой. Вавй' лыч зашел утром. Шинели не снял. Когда увидал, что Валентина пе­ ретирает хрупкие фарфоры за зеркальными дверцами, заерошил во­ лосы, опять свел брови. — Что вы делаете? Белый платочек и темно-золотая прядь около уха.—Хотел ска­ зать зло-на-смешливо, а вышло: — Как у вас хорошо пахнет! — Вот приходите куличи есть. Хотелось, чтобы велела снять шинель. Но она легко и деловито двигалась. — Ах! — Что? Снял шинель сам. Вскинулся взгляд на розовый пушек щеки. — Чуть не разбила Нарцисса, ох!.. Раздул широкие ноздри. — Что страшного-то ? — Ах, как вы это—такая красота? Взял фигурку попридержал двумя пальцами. — Знаете... Правая щека задергалась. — За две тысячи верст... кровь льется. Это придет и сюда... Ха... А вы с этой... дрянью! А... Размахнулся... На полу белое мелкое, что в детстве называла „чечками“. — Обидно? Вот... Что? Пустое место будет? А—да все пусть будет пусто вокруг вас. Все... Лучше, лучше! Заволоклось все скользким туманом. Слезы до боли набухли под веками. А он ушел злой. На красном сукне узкоглазый румяный китаец в маленькой ручке держал весло. Гнул к воде спину в желтом кимано. , Просыпалась, видела опять чечки на полу—и китаец клонился все ниже... И так-же горбатилась, шепталась в цветах и коврах забо­ та. Ближе к сумеркам и короткому стуку—шелестела и шушукалась боязная дума. Нянькина примета часто сбывалась.^ И Валентина пила кофе и смотрела на дно: нет крошек—день хорошо пройдет, крошки ,на дне—к слезам. — Ах, как просто было с Павлом Дмитриевичем! В первый день Пасхи Вавилыч пришел днем. Взял руки в свои большие горячие ладони. Лоб был гладок, глаза тихи. — Ах, какая вы. В белом... точно невеста. Я весь день вчера ду­ мал о вас, Валентина. , И вдруг прижал к щеке маленькую розоватую ладонь. Застукало сердце, облилось горячим. Но рядышком юлили где-то, в уголке, хмурая опаска—а вдруг? Вздумали пойти в. китайскую беседку, старуха с лйнялыми стен­ ками... На витой лестнице не хватало ступенек.