Сибирские огни, 1923, № 1 — 2

вие, деньги машина. Он противопоставляет, с явно выраженным пред­ почтением к провинции, близкую к земле провинцию, мировому горо­ ду. Средневековые формы жизни, цехи, гильдии, корпорации, вызыва­ ют в нем явные и тайные эмоции сочувствия. Он заявляет, что „ве­ ликая символика заканчивается замком и собором“ (30 стр. „Деньги и машина“**) последняя глава второго тома). Настоящим общественным строем по Шпенглеру является ари­ стократическая система забот и обязанностей. „Первым и настоящим сословием является аристократия. Отсюда ведут свое начало и офи­ цер, и судья и все те, которые занимают высшие правительственные должности“ (30, тамже). Сословие ученых относится им вместе с жреческим классом к той же аристократии. Зато третье сословие, это уже не сословие, „а остаток, пестрое и многообразное скопление людей“. Оно не имеет самостоятельного значения подобно подлинным сословным форма­ циям. Третье сословие лишь само придает себе известное значение, становясь партией. Это точка зрения крови. С точки зрения хозяйственной „первым и единственным сословием является крестьянство, просто производящее вид жизни, только и делающее возможным всякую другую ее разно­ видность“ (31). Торговля —посредствующая хищническая форма жизни—„тонкий паразитизм, вполне неприозводительный и потому , чуждый земле". Третий род хозяйства—это обрабатывающая техника в лице бесчис­ ленных ремесл, промыслов и профессий. „Этому счетоводству, этой переноске, беготне, этому стучанию молотком и надзору достаточно часто не достает того, что придает жизни помимо ее голого суще­ ствования некоторое достоинство и привлекательность“...—говорит Шпенглер (33). В хозяйственном смысле не существует рабочего класса: „это— выдумка теоретиков". Не существует рабочего класса, потому что в этой группе людей нет традиций и закона. Рабочий класс величина не существующая, потому что фактически существует только беско­ нечное число профессий и промыслов, не имеющих никакого единства, кроме, того, которое им придает подзнейшая партийная политика, об‘- единяюшая их „путем лозунгов в протестующее целое“. В его устах звучит иронически, что у этих людей „честь и совесть неразрывно связаны с продуктом их деятельности“. Чья это философия? Разве не ясно, что перед нами человек из феодально-ленного быта, последний из дворян. Последний, потому что на наших глазах это отжившее, а в устах Шпенглера — благородное сословие уходит от жизни, уступая место выдумке теоретиков, не су­ ществующему классу. Шпенглер не настолько слеп, чтобы не видеть этого. Но он обращает свой взор к матери современного капитали­ стического общества—Англии и заявляет: „Сословия существуют в Ан­ глии и поныне, всеми уважаемые, инстиктивно признаваемые также и рабочими“ (ст. 15 „Пруссачество и социализм“*). *) Осв. Шпенглер. Деньги и машина. Издательство „Мысль" 1922 г. **) Осв. Шпенглер. АсаЬепна. Петербург. 1922.