Сибирские огни, 1923, № 1 — 2

Физика—последний признак жизни. Физическая картина мира— бездушный отголосок религии. „Все механическое, то-есть омышленное. есть принципальное извращение органического“ (396). Опыт для него неприемлим, ибо он преодолевает чувственную индивидуальность фено­ менов истории. Только в последних своих основаниях, в переоснове, существует „полная идентичность форм физики с математикой, религии с боль­ шим искусством“, так как и мир форм физики—символ (426). Логика всегда есть один из видов математики. Однако, в математике есть стремление к форме в противоположность физики и химии, у которых есть чисто научные цели, и это сближает математику с изобразитель­ ным искусством. Есть сродство языка форм математики с языком форм соседних больших искусств. Царство чисел—интуитивно отобра­ жает мировые формы, подобно звукам, линиям и краскам. Чувство фор­ мы скульптора, художника и композитора по существу являются матема­ тическим. Тайна феномена чисел близка тайне художественной формы. Мы по возможности подлинными словами Шпенглера стреми­ лись показать, что в его мировоззрении математика, а следовательно и логический факт есть малое искусство, непосредственный сосед больших искусств (музыки, пластики, живописи)—в силу одного эсте­ тического сродства языка форм. Математика тоже искусство. У ней есть свои стили и периоды стилей. Другой социальный феномен—этический факт подвергается такой же эстетической трактовке. „Каждая этика—говорит Шпенглер—близка к кругу велик искусств. Она—сплошь форма, сплошь выражение и символ и по своему внутрен­ нему существу не может быть исчерпывающе выражена в понятиях, не может быть включена в систему. Самое значительное'всякой этики лежит в бессознательном“ (341). Шпенглер стремится, чтобы заговорил о мире социального неиз­ меримый по богатству язык моральных форм. Характеризуя этику раз­ личных культур, он не может покинуть терминов мира эстетики. „Античная этика есть этика жеста, а западная есть этика дей­ ствия“ (344). Эта характернейшая для Шпенглера формулировка дает­ ся последовательно и систематически на языке театра. Строить этику в понятиях, умозаключениях, законах—по Шпенглеру—есть действие полное опасности сделать этику логической. Этические инстинкты все­ го менее вскрываются в понятиях и тезисах. Этическая система, в противоположность этической форме, зву­ чит для Шпенглера неестественно, враждебно смыслу. Этика для Шпенглера тоже малое искусство, как математика. По мере отхода от мира чисел к миру понятий, от этики к этической философии (эти- зация логики) истощается, улетучивается эстетическая сущность мате- матически-логического и этического феномена социального мира. Этот отход и неизбежное истощение бывает лишь в эпохи упадка, старче­ ства культур. В дни юности этика и логика имеют эстетическую сущ­ ность великого мира форм и символов. У них в те дни один язык. Религиозный феномен,—этот огромный факт социального мира, не избежал судьбы предыдущих двух феноменов. Религия Шпенглером трактуется в связи с эстетикой.