Сибирские огни, 1923, № 1 — 2

нельке. Приходил, снимал сапоги и потопывал мягкими подошвами' „Э-эх, хорошо-о! Ноги у меня, Валечка, с тюрьмы простужены, да в ссылках. Ха-ра-шо!“ Сидел недолго, час-два. Никогда не был навязчив: ни в расспро­ сах, ни в разговорах Страсть у него была случайной. Отходил потом боязливо, точно виноватый. С ним было легко, как ,в детстве, когда отец носил ее на руках по пятнистым от солнца дорожкам в саду. Любил Павел Дмитриевич баловать сладостями. Клал фуражку на плюшевый валик дивана и, вздыхая ласково, ‘развязывал кулек: „Вот тут, деточка, кое-что. У персидки на углу купил“... Нянька совсем стала невозможная. Уж который раз забывает положить в кофе ванили. И сегодня—что это право? — Нянечка, да что ты? Кофе отвратительный... Господи, куда ты ставишь сухарницу. Прямо на альбом! Ня-ня! Молчала Матвеевна... Вдруг закрыла глаза черным рукавом с белым горошком и упала головой в ноги Валентине. — Нянечка! Господи! ... „Без мыла моется... Атлас светлый, останутся пятна..." — Нянечка! И подняла, притянула к себе мокрое лицо. Висла слеза на смеш­ ном нянькином носу. Дергалось лицо. Хрипел беззубый шопот... — Валенька... Я ведь в ванночке тебя, родненькую, купала... Ро- о-зовая была, крепышек... Ох... как это теперь-то...- Иду от ранней, а бабушка соседская навстречу... И почала меня: Ты... старая, говорит, за ...барышню молиться ходишь?.. У ей, го-о-ворит... Ох... второй но­ не... Может, она... у... у... Господи!., может она... ,на улицу выходит, али дома только?.. И подвывала тихонько. Валентина молчала. Похолодели ноги. Сердце стучало, будто упадая. — Пошто это, матонька моя? То этот... в папахе, то старый... плешан этот? Вдруг спустила ноги. Близко глянула в глаза. — Ш-ш... Что плачешь?.. Я та же, та же, понимаешь?.. Они мне зла не сделают... Я хочу... чтоб все, как при папе, было... Я не смогу иначе... Жить в другом месте... Нет, нет... Поняла?... Ну и... и... молчи. А в окна смотрело, слезясь и туманясь, хмурое утро. Над колонновым фронтоном большого дома билось в ветре, ло­ жилось, свисало над крыльцом, точно заглядывало вниз, красное, длинное полотнище. Над дубовыми, резными дверями на белом крас­ ными буквами стояло „М-ский военный комиссариат“. Портреты сняли. На стенах после них остались чуть темнеющие прямоугольники. Стучали машинки. Паркет не блестел. Его мели кое-как двое вестовых. Перезвякивали шпоры, сизыми струйками дым махорки пла­ вал над столами. У крыльца постоянно топотали по снегу лошади, вспушивая снег. Под'езжали, урча и взвизгивая, автомобили. И хлопала, надрываясь, входная дверь. ----- Ю