Сибирские огни, 1923, № 1 — 2

Как-то к вечеру защагал к большому дому с колоннами—и зво­ нил у цветного фонаря. Валентина вскрикнула. Схватила его за руки и смотрела больши­ ми глазами. — Господи, как хорошо, что ты пришел. Екнуло, вспыхнул. — Скучала? — Сядь пожалуйста. Тут были у нас недавно... третьего дня ка­ кие-то... военкомы. С мандатами... Опять о... флигеле. Сегодня не бы­ ли. Но, наверно, придут скоро... Один из них такой толстый, в золо­ тых очках...’Извинялся все... Необходимо, говорит... Ах, как это ужасно! И плакала, сжимаясь круглыми плечами. Он почувствовал при­ вычную, разнеживающую жалость. — Ну, не плачь, не плачь... Ну, миленькая... — Но... Пожалуста—уст.. трой... А то этот в очках... Военком хлопнул себя по лбу. — Конечно, устроим... Ведь это наш зав! — Зав. —“Ну, да. Заведывающий административно-хозяйственной частью, Фиолетбв. Рубаха—парень... Все тоскует... Жена у него, понимаешь, капрал настоящий... Задохся у ней под башмаком. Я тебя познакомлю с ним. Зашли вечером с Фиолетовым. Пили чай с пирожками. Фиолетов смеялся тихо, поглаживая курчеватую по краям лысину. Очень напо­ минал отца, только помоложе. Понравился, приглашала. Он пришел на следующий день. Потом опять. Военком заходил как-то ненадолго. Повертелся, точно ненаходя места, поцеловал руку—и ушел. Валентина, как-то и не думала о нем много. Дуется—ну и пусть. Павел Дмитриевич такой спокойный, с ним душа отдыхает. Как-то пришел и, отводя глаза, подал конвертик. Писал воен­ ком. Ни .ты", ни „вы“: . „Я уезжаю отсюда. С флигелем ничего не приключится. Павел Дмитриевич такой обязательный и деликатный человек. Желаю счастья. С“. Фиолетов взглянул поверх очков преданными глазами. — Что-нибудь—неприятное? — Нет. Так. Давайте чай пить, Павел Дмитриевич. Поставили столик против печки. Прыгали рыжие метляки в хрус­ тале вазочки с абрикосовым вареньем в фигурных волнах самоварно­ го металла. Урчал Миляйка на коленях у Павла Дмитриевича. — Хорошо у вас, Валечка. Уютно, душисто. — Я очень рада, Павел Дмитриевич. Попробуйте вот этих крен­ дельков. Павел Дмитриевич уже вторую неделю запирал дверь на крючек. — Неудобно, знаешь, Валечка: вдруг кто войдет, а я на диване лежу... Устаешь за день, голубушка, вот и рад месту. Как-то попросил „разрешения“ принести свои туфли. Ноги боль­ ные—в сапогах устают. Принес туфли—кожанные шлепанцы на фла-