Сибирские огни, 1923, № 1 — 2

струмент; но ни у кого ни на единую минуту не мелькнет вопрос: зачем и куда,— раз приказание пришло из волости. Но на все эти вопросы, зачем гонят и куда гонят, не ответит никто—ни сельский староста, ни волостной старшина, ни писарь. Да и никто из них не спросит, или вернее, отвык спрашивать и разбирать то, что приходит сюда в деревню в виде приказывающей, но никогда ничего не об’ясняю- щей бумаги“. И Троцкий горько спрашивает: „Четверть века прошло с тех пор, Многое-ли изменилось в этой стороне жизни?“... Конечно, „темных явлений“ в нашей деревне хоть отбавляй и теперь. Но как все это не похоже на теперешнее отношение к де­ ревне, на все эти конференции и с'езды, комитеты и комиссии, задачи которых—сделать каждое мероприятие государственной волости близ­ ким и понятным даже самому темному крестьянину, и вызвать у него сознательное отношение к этим мероприятиям. И теперешний крестья­ нин просто не удовлетворится, если ему скажут: приказано—исполняй... Стоит только вспомнить наши мобилизации: „на Врангеля“, „против Деникина“, и другие как подробно и внимательно мы раз'ясняли кре­ стьянству, „зачем и куда гонят". Вышеприведенными двумя корресподенциями и ограничивается участие Л. Д. Троцкого в „Восточном Обозрении“ в 1900 году. В 1901 году литературная деятельность т. Троцкого становится многостороннее. Появляются почти еженедельные фельетоны: „Письма постороннего человека“, в блестящей форме знакомившие сиеирского читателя с выдающимися явлениями нашей литературы того времени. Но для характеристики личных переживаний и настроений т. Троцкого типичны не эти фельетоны, а опять-таки деревенские корреспонденции. 23 января 1901 г. Антид Ото—Троцкий описывает народное чтение в Усть-Куте. Корреспонденция эта настолько красочна, дышет таким неподдельным юмором и смехом сквозь слезы, что ее следовало-бы поместить в одну из наших хрестоматий. .„Сегодня в здании местной церковно-приходской школы состоялось народ­ ное чтение. Читалась биография Суворова и иллюстрировалась при помощи не­ дурного волшебного фонаря. „Народу“ всевозможных возрастов собралось много, так что сравнительно большая классная комната была полным-полна. — На обедне-то, сегодня народу мало было, размышлял вслух какой-то рев­ нитель местных нравов, а сюда-то сколько набилось. „Народ“ манкирующий обедней стоит плотно сгрудившись и основательно вспотев. Русские „чудо-богатыри“ под начальством генералиссимуса совершают чу­ деса. В воздухе пахнет порохом, бомбы пролетают так часто, что чтец едва успе­ вает за ними поспевать, кровь льется рекой, на такие пустяки, как пули, давно уже перестали обращать внимание, на экране встают грозные валы и крепостные стены освещенные грозным заревом, но чья-то всемогущая рука, не то рука—Су­ ворова, не то—управляющего фонарем—разрушает валы, обращает стены в жал­ кие развалины и укрепляет на них победное русское знамя. Только что чтец произнес название Польши, как Польша уже летит кувыр­ ком и от нее остаются одни ключи, которые и отсылаются для хранения в Петро­ павловском соборе. После Польши появляется Франция, при том с такой быстро­ той, что Суворов только два раза успевает прокричать ,.ку-ку-ре-ку“. Во Франции Великая Революция, произведенная шайками смутьянов, безжалостно загубивших десятки тысяч невинных людей. Гениальный Наполеон овладевает Италией, а Су­ воров ее освобождает, бросив бабки и колокольный звон для устроения полити­ ческих судеб Европы. Еще несколько десятков тысяч трупов, грохот последних пу­ шечных залпов заглушает свист докучных пуль,—и на экране появляется гробница Суворова. * Я стою, оглушенный непрестанной канонадой, ослепленный блеском прохо­ дящих передо мною событий и окончательно забываю, где я. Но чье нибудь заме­ не