Сибирские огни, 1923, № 1 — 2

сию, частью в лагерь Бакича. Если бы все лето не происходило об­ ратного движения в Россию, куда небольшими партиями, напившись до одурения джуна (китайская водка) и решив, что все равно пропа­ дать, так уж лучше пропасть в России, чем в Китае, уходили почти каждый день—погром Чугучака произошел бы неминуемо. Китайцы защитить город безусловно не смогли бы; в их распоряжении были плохо вооруженные калеки, а к погромщикам с удовольствием примк нул бы и лагерь. Голод и озлобление толкали на погром; русских, ки­ тайских и сартовских купцов вырезали бы поголовно, а там... хоть потоп. Но клапан открывался, очередная партия, махнув на все рукой под горькие слезы провожающих, уходила и атмосфера немного раз­ ряжалась. Между тем, обнищание наростало, наступил конец осени, впереди была зима, а многие „коммуны" имели на 5—10 человек од­ ни сапоги, громадный проц. не имел никакого белья, или, наоборот, разгуливая в одном нижнем белье, не имел верхней одежды. Кладбища разрастались, люди зверели, а какой-нибудь надежды, какого-либо выхода—Не было. Постепенно отмирало всякое понятие о добре и зле, всякое представление о совести, чести, каких-либо обя­ занностях. Осенью сорганизовавшимися корнетами были произведены пер­ вые грабежи. Затем появились шайки, нападавшие на заимки, грабив­ шие своих же знакомых, зачастую таких же нищих, начались убийства иногда из-за какой-нибудь подстилки или подушки, которые можно вынести на базар и продать. Люди падали в какую то черную злове­ щую дму. Я знаю случаи, когда мужчины за несколько „лан“ *) про­ давали жен и дочерей. Много женщин или занимались проституцией, или шли в наложницы к китайцам и сартам. Почти каждый состоя­ тельный китаец, дунганин, монгол, имел у себя русскую женщину. Они жили отдельно от туземных женщин на заимках, на огородах и пусты­ рях, были сыты, в тепле, привыкнув—тупели и становились довольны. Как сейчас помню их, выглядывающих из какого-нибудь закоулка... Первый раз о продаже детей я услышал в середине октября. Можно предполагать, что русских детей было продано в Чугучаке и его окрестностях несколько десятков, киргизских—значительно больше. Отмечу, что китайцы и дунганы, вообще, очень любящие, детей, к рус­ ским ребятишкам почему-то относятся с особой нежностью. Покупали их охотно. Точной расценки не существовало, вообще-же, чем ребенок был меньше, тем дороже ценился **). Почему эмигранты не переселялись в лагерь на Эмиль? В лагерь уходили, но редкр, тогда, когда почти умирали от голода. С началом-же дождей и наступлением зимы итти было уже поздно, т. к. свободных землянок не было, а вновь вырытые наполнялись водой. В сущности, в лагере, несмотря на получение пайка, было немногим лучше: в го­ роде была хоть тень заработка, постоянная сутолока, постоянный самообман, но все-же это был город, а там—жизнь среди голой степи, *) Лан—китайская монета. **) Русские дети, кажется, колебались в пределах от 2 до 6—8 тысяч, киргиз­ ские были значительно дешевле, рублей за 500 можно было купить здорового крепкого мальчугана месяцев 10.