Сибирские огни, 1922, № 5

— Ты, попие, не кисни. Когда нужно, поставим точку. Расстреляют нас и конец. Видел, вон дровни везут, так и мы,—бросят их, когда пора придет, а нас расстреляют. — Я, Та з ов ая губа? — К чорту Тазовую губу! Спирту там нет, рыбу ловить холодно, вшей кормить не же л аю. И в о о бще довольно. Никуда я б о л ьше не поеду. Сорок лет промаялся, ревматизм вот нажил. Пра вда, лет дв адца ть пропито было, ну, да об этом не говорят. — Иван Яндреич, ты за что в с сылке был? — За народ, язви его! В Архангельске ше с ть лет. Мужика будить ходил. Думаю, спит бедняга, и все проспит. Ну, пошел будить. Разбудить не разбу- дил, а сам попал. З а то вот т е п е рь он пр одр ал глаза да нас же и лупит. Не бупи зря скотину! Попробуй-ка ее т е п е рь усыпить... Я вот нутром знаю, что меня расстреляют. Я его будил, а он меня к стенке, — И правильно! Не буди не во-время! Спросонья и я тебя по лбу хвачу. — Ты, попие, дурак, ты по обедне соскучился. И тебя не расстреляют—а в совнархоз возьмут. Обионо. Только пьяный я гордо беспечен...' 4 — Хо р ошо уме р е ть пьяным. Напоили таки Ма трешку и з дорово. З аме р т во свалила сь в чулане. Л в столовой пили—потом хватились: — Где же Трубач? Кто то сказал, что к Ма т р ешке ушел. — З а жи г ай свечи,—Скомандовал поп. Нашли какие-то о г арки и зажгли- — Стройся и айда за мной! Вытянулись веревочкой и затянули: — Се жених грядет в полу-у-у-нощи... Выходит это Трубач из Чулана и бочком, бочком на утек. — Согрешил, сволочь! Вернулись и опять пили. И по оче р еди заходили в чулан. Были и гости, щеголи из ци а б а. Те тоже. И все знали, что у Трубача сифилис. По г ле всех пь яные ребята т оже ввалились и уснули в чулане. Рассвет принес новые звуки. Утренним ветерком, теплым и ровным, шли они к селу. Была стрельба, доносилась кононада, о т д е л ь ные выкрики и топот. Солнце еще не в з ошло, но уже хором чирикали воробьи и кудахтали куры, з а г лушая ше дшие и з вне звуки. Ма т р ешка сидит на крыльце. Не б о л ьшой у з е лок рядом, платком повязана голова. Не мигая смотрит в одну точку, на серого. Ка з а ло сь давно она тут сидит. И р а н ьше т ак было—сиде ла утром на к рыл ь це и валялся у ног сдохший с ерый, зловоньем з а р а ж ая воздух. Только где это было и было ли в о о бще— не знает. И так же громко, как всегда по утрам, кричали куры. На взмыленной л оша ди промчался верховой. Остановился у дома напротив и долго и сильно стучал шашк ой в окно. — Отступление... Не ч а е в ка взята, здесь сичас будут... И понеслось по селу: — Красные, красные... Быс т ро запрягались лоша ди. Телеги, громыхая, неслись к выезду. И сидели в них бледные, испуганные и немилос ердно хворостиной или в ере вксй лупили л оша д е й. Кто-то выстрелил,—крики и визги столбом поднялись кверху, и л оша ди сгрудились у выезда. Рвались постромки, ломались оси—но все по к рыв а ла не-