Сибирские огни, 1922, № 5

ЭВАКУАЦИЯ. Вечером пошли о б о зы. Везли раненых, по ч е рн е вших и бе спомощных. Ху- дые л оша ди тянули пушки, з а р я д ные ящики и п е р е г р уже нные телеги. Солда ты искоса бро с а ли взгляды на воза с офице р с ким и беженс ким добром и ма- т ерилис ь. Тянулись в е р еницей хозяйственные к ома н ды—с п е р е ди кухня, сзади кухня, а в средине с а ни—с т а рые и р а з би тые. З а ч ем в е з ли—ник то не знал, а ехали а Сибирь, где лесу и саней много. И до зимы д а л е к о. Му зыканты толпой прошли. Лошади- у них з а мо р е ны е—в е з ли трубы и б а р а б а ны. Ночь простояли—двинулись д а л ьше. З а п р ег л оша д ей и хозяин. Воза уже с не д е лю стояли готовыми в з а в о з н е. Пока з апр я г ал да воза п е р е в я зыв а л—при с т яжн ая слегла и не встала. Так и осталась у к рыл ьца дохнуть. Хозяин был хмур и сердит—боялся кра сных. Оставил на весь дом одну Ма трешку ,—де вку кухарку лет восемнадцати. Выла она нера з умна я, рыжая и в е с нуща т ая да круглая, как ша р. Ос т ала сь одна Ма т р ешка и в хлопоты ушл а. Хозяйства всего был о—де сяток кур да о г ород. Дни выдались жа р к и е. Тополя листа не подымут, р а з омл е ли. А Ма т р ешк носит да носит коромыс ло за коромыслом, да гряды полет. Мокрая рубах льнет к телу, пыль лицо щиплет. Сядет между гряд и тянет эдак тоненько: Сошью милому рубаху Из крапивного листа... Поест хлеба с о г урцом—с ловно выкупа е т с я. — Ог ур ец как огурец, а вот поди-ж ты, с хлебом как выходит. И хлебу дух другой д а е т. Утром встанет: — А д ень - то нынче! От Христа п ешк ом прише л. И верно. Хмуро все было, да ветрено. А тут—теплынь. Ночью опять застучали колеса и з а с к рип е ли в оро т а. Спит Ма т р ешк а—н а- маялась за д ень и не слышит, как ввалились во двор. И когда над ухом з а д р е б е з ж а ло стекло—вскочила, словно ожг л а с ь. Метнулась к двери—и там б а р а б аня т. Вошли—темно, п / с т о. З ажг ли свечку в столовой и улеглись. Ямщики хо- дили и стучали дв е рью,—нич е го не с лыша ла Ма т р ешк а, опять с п а л а. И про снул а с ь ,—з а был а, что ноч ью вс т авала. Лоша д ей увидела, двух ямщиков—в сенях спали, мешки в столовой... Кончилось. Само в ар пос т а вила—смотре ть пошл а. У самой д в е ри брюха тый л ежит и усы ч е рные. По обличью будто барин, а шт а ны—р в а н ь - р в а н ью. А рядом, т оже на мешке на одном, калачиком свернулся маленький да худой, а руки в кар- маны, будто з амер з. В у г л у—ма т р ац и п р о с тын я—п од оде ялом черня вый такой лежит, в пиджа ке черном и на солдата не смахивает. Ботинки хоть и грязные, а н о вые—р я д ом стоят. Увидала в к о р рид о ре р е б я т—б е л о б рысые оба, босиком, и з а м а з а ные же—господи! Черти чистые! Мечутся во сне да руками ловят.