Сибирские огни, 1922, № 5

— У тебя снаряд есть» — Какой снаряд? — Ну, какой снаряд, Я не знаю, как называется. Ну бонба што ли, кото- рыми вы мосты рушили? — Есть одна. Наша только, самодельная. Хотя снур хороший, настоящий бисфордов. — Да в ай ее на колокольне заложим, соломы под крышу натолкаем и за- палим, чтобы, значит, сразу унистожить.—Петр согласился. — Лчд-ю.—Дуня немного не верит ему. — Смотри без обману штоб, а коли обманешь, струсишь, не попадайся тогда на глаза лучше. — Партизаны не трусят.—-В ответе гордость, — Ну иди домой, приготовь што нужно. Вечером я зайду за тобой и все дело оптяпаем.—Петр пошел к селу. Дуня опять ра з де л а сь и в воду. Купалась и смеялась. Смеялась и думала, какой будет в селе переполох. — Красного петуха. Ха! ха! ха! В це рк с в ь. Вот потеха. Ха! хе! ха! Кра- сного! Хе! хо! ха!—Мысли—язычки огня. И бойкие, и жгучие, сердитые и веселые — Красного петуха. Ха!ха!хв|—Вода. Фонтаны брызг. Огненные радуги. Сверкающий хрусталь реки. Дно каменистое, чистое. ,И Чистая бежит, светлая от радости. Целуется с солнцем. Искрится улыбками. — Хи!ла!ха! . . . . Богородица, двво. радуйся Возпух, горячий и неподвижный, з а к о л е б а л о. На д селом ровные, гудящие волны. Церковный с торож бил часы Дернул за веревку двенадца ть раз, Зевнул, перекрестился, почесал бороду и пошел спать. Дверь, ведущая на колокольню, скрипнула, приоткрылась. Две темных фигуры вышли на паперть, оглянулись на удалявшегося звонаря, скрылись в темноте. В с е ле сонно тявкнула собачен- ка. З амыч а ла коров а В темноте улица с высокими домами была похожа на длинную узкую ло- щину с цепью холмов по бокам Медв ежье спало. Из широких прор е з ов колокольни, клубясь, потянулись с е рые столбы ды- ма. покачива я сь поплыли вверх. Десяток галок с испуганным криком вылетели из-под крыши. За ними метнулись, хлопая крыльями, голуби. Стая птиц закру- жила сь над селом, тревожа сонную тишину. На колокольне и под к рышей церкви сгонь. Сухие балки и стропила по- трескивапи. Дчщ стал выкатываться наружу огромными крутящимися клубами. Пополз изо всех ще л ей и окон. Шнур догорел. Самод е л ьный фугас взорвался. Огненный молот ухнул по селу, поднял всех на ноги. Колокольня з а т р еща л а, покосилась. Бол ьшой колокол оборвался, полетел вниз, ломая легкие дере- вянные лесенки. Широк ая медная глотка крикнула с отчаянием. Последний раз. Предсмертный крик. Старый лжец судорожно захрипел и затих. Языки огня вылезли наружу, лизгли крышу. Все село бросилось к церкви. Прискакала по- жа рная команда. Полура з рушенная колокольня—горящий фа к е л, воткнутый в середину темной площади. На границе тьмы и огня испуганное стоглазое лицо. Все в пятнах, полосах прыг ающе г о, д р ож аще го света. Само дер г ающе е с я, мя- тущееся. Толпа. Никто никого не спрашив ал, отчего и как з а г орелос ь. Бы ли уверены, что подожгли коммунисты. Злоба, давно копившаяся, давила массу. Кричали открыто: — Христопродавцы! Богоотступники! Мефсдий говорил Пахому Потапову и Ивану Беломестову: — Взявший меч от меча и погибнет. На бога руку подняли, но не его всемогущего, а себя поразят они.—Коммунистическая ячейка была вся на лицо- Черняков с Сапранковым старательно работали насосом. На них смотрели косо, враждебно. — Глаза отводят. Сами подожгли, да сами и тушат.—Ветер стал класть