Сибирские огни, 1922, № 5

Де нь за днем, как кос т яшки на счетах, о т б р а сыв а ет жи з нь в расход взятое у нее, и зжи т ое время. С з а к о н ом е р н о с т ью неумолимой приводит смену весен и зим, никогда не сбив а я сь и не путая сроков, опр е д е л яя к аждому дню п р е бы- вания в жизни его трево гу и успокоень е, с к о р бь и радость. И ч ем б л иже жи в ое к н а ч а лу бытия, тем н е п р е л ожн ее для него установ этой смены. Там, за гранью, где город по гнал соки жизни в голову, з а с т авил ширит ь ся ум ч е л о в е ка и с д е л ал е го д е р з ким и т в о р ящим всегда, — нет в р еме ни, т в е р до положенного, п р и к а з ыв ающе г о: не р а н ьше, не после, твори с в ое с ейча с. А здесь в д е р е вн е, где з емля, выставляя с в ое плодоносное, готовое для з а ч а т ья или прино с ящее уже плоды чр е во, у с т ана влив а ет сроки, в к а к ие ей нужны силы к р е п к о го выдубл енно го для р а б о ты над ней мужицк о го т е ла — властен з а к он установа жизни. И в ненасытимости по г лощенья этих сил же с ток. З д е сь у люд ей к р е пок хребет, густ в жилах настой з в ериной крови, плодо вито, к ак у земли, чр е в о. Но жа д на и скупа душа, всегда мучимая с обир а нь ем, ж а жд ой накопления плодов земных для о г ромной у т робы всех, кто живет, р ож- д а ет или мыслит, кто сцепляет звенья для продления жизни. З д е с ь у люд ей темным и с т а рым, как земля, з а д а в л е на т в о р ящая сила ч е лов е ч е с ко го ума, и обр е ч ен ч е ло в ек под гнетом т яже л ой хозяйки з емли быть с л е пым и б е з жа л о с т- ным д а же к с ебе. Оттого туго о т к рыв ают ся д в е ри его д уши и з в е риной хитро- стью о б е р е г а ет он их от шир о к о го в змыва боли и восторга, и т о л ь ко во хмелю ра спахива е т ся темный, б о л ьшой, о духе, з а п е р т ом в сильном теле, т о с кующий. А хмель р а до с т ный сходит на него, когда з е ч ля властно позовет: твори, при- шел час. Прик а з а ла з емля мужик ам Инт е рнациона лов ки, Тамбов ско -Небе сновки т ож, готовиться к сенокосу. За г удели, з а в о р оши л и с ь, высып а ли на улицу из д омов своих, приспособленных, к ак у з в е р я, т о л ь ко для зимней спячки, не для на сла- ждения уютом и д омашним покоем. Мужики в будничных портках и рубахах, но живой говорливой, как в праздник, т о лпой шли, с обир а лись у б о л ьшой а р т е л ь ной кузницы на вые з де из Небе сновки. Пряный густой а р о м ат р а спа- ренной солнцем земли, приносимый в е тром с полей, и з д о р о вый з в е риный з а- пах н а в о за с дворов, как вино, т р е в ожи ли кровь, р а до с тным пь янящим у д а р я ли в голову, омо л ажи в а ли глухие голоса стариков, кр епили нутряным, г рудным звуком з вонкие выкрики молодых, с е р е б р ом п е р е лив а ли детские с лов а - коло- кольчики. Во хмелю нын ешн ей радости было новое. З а о в р ажнин с к и е, к о т о рым в п р ошл ые г оды б ы ло п о л оже но т о л ь ко о т р аже н ный от хо з яев свет р а до с ти принимать и супиться от мысли: чего кос ами н а ч и р к а ешь, гудели нынче густо, как сил ьные Оттого, что длинной р а т ью выс т роились у ку зницы м аши ны и для их поко с а. Солнце и р а до с ть с д е л а ли мо рщи ны на лице Ар т амона Пегих лучами, г р я з но - с е рые в о л о сы с е р е бри с тыми. Маленький и сухонький, сегодня он, будто, ра спрямил б а т р а ц к ой р а бо т ой согнутую спину и п о выше, к а з а ло с ь, стал. Как хозяин з а бо т ливый кричал: — Софрон, а Софрон! С л ышь ты, Ар т амоныч, с коль кузнецов-то у нас? — Деся-ать! — Хватит-пи по машин ам - т е? И т р е в ожным п е р е к а т ом по з а о в р ажнин с ким: — А и то, хватит ли? Втянув ч е р н ую лохма тую голову в плечи, Редькин о с т рые скулы свои и ямы худых щек к с о л нышку поднял. Будто т епла просил. И блики р а д о с т ные лицо оживили, оттого и голос с м е н ьшей натугой, чем всегда, прохрипел: — Савоська... это нашинский... По с т а р а т с я. Его для на д з ору поставим. А н а до, т ак все мы закузнечим. Бы ло б над чем!.. Сектант Г л е б о в —с него с о л нышко хмару сегодня не сгоняло — угрюмо ото- звался: