Сибирские огни, 1922, № 5

ренне и частично внешне совпадает с картиной гибели Новоселовского героя: оба они—одинокие Аг а сферы сказочного алтайского Беловодья,-'гибнут, устремля- ясь „в далекие просторы" их отмираю- щей бесплодной веры. Самая манера письма Гребенщиков а, реалистически—ясная, достаточно светлая в несколько наивной фо рме натурализма, не может создать после крепкой, внеш- не Толстовской, ядреной мане ры Ново- селова внутренне художественного оправ- дания роману. Архитектоника романа утомительна: автор, до завязки основной драмы, на сотне страниц дает описание быта, природы, семейного, хозяйствен- ного и религиозного уклада Чураевых. И в конце концов, чувствуется, что сам писатель ни художнически, ни идейно, в процессе создания замысла, ни при е го исполнении, не ощутил живой цели сво- его произведения, его высшего для ис- кусства смысла. Он не возвышается над^ бытом, не на сыща ет его каким-либо оригинальным и мощным мироощуще- нием, у его героев—и у самого положи- тельного из них Василия, в результате его пережив аний, ничего нового не ро- ждается, кроме того-же, Чураевского, дрябло го и нежизненного во всех отно- шениях искания . на с тоящей в е ры". И д а же го, что Василий про з р е в а ет и осознает .грехи отцов", их неправду и бессмертное лицемерие старой в е ры, начинает понимать е е социальную, раз- бойничью подоплеку, все это не поро- жда ет нового, нужного жизни, активно- го и дер з ко го мировоззрения. В конеч- ном счете „диалектика" романа не оп- равдана: столкновение противоречий остается не синтезированным и заводит внутренне героя в новый тупик,—в этом основной художественный грех этого ро- мана, снизводящий его на роль хорошей беллетристики, полуискусства. И не спасает романа и то, что Гре бенщиков х о р ошо владеет языком, пре- красно знает быт, людей Сибири, пре красно, хотя и несколько длинно, рисует природу. Внутренний ритм подлинной жизни, ее социально—жизненная дина- мика в романе не нашли своего полно- го и глубокого выражения. Зд е сь с ро- ковой неизбежностью выявляется вечная трагедия художника, не носяшего в с ебе ощущения будущих социальных д а л ей. А жаль! Гребенщиков обладает опре- деленно незаурядным талантом: об этом говорят многие, отдельно взятые, стра- ницы романа. Его талант может погиб- нуть: распылиться и расползтись окон- чательно по быту, интерпретациям ста- рого, если он не примет, в конце концов, „гибнущей", с его точки зрения, родины, которая пережила, прекрасную „диалек- тику" революции. Иного пути для рус ского писателя нет. Сибиряки должны прочесть роман и его надо прочесть не только Сибири, он выделяется во многих отношениах из заграничной . ру г а т ельной" беллетристи- ки: этой струи в нем нет. Писатель со- хранил себя, ему надо себя „пополнить". В. Прмдухин. j / Борие Пильняк. Смертельное манит. Ра с ска зы. Издательство 3. Н. Гржебина. Москва, 1922 181 стр. В книжке собрано десять рассказов, написанных в разное время, некоторые до революции. Следует приветствовать сборник, знакомящий общество с писа- телем, который растет не по дням, а по часам, и о б еща ет многое в будущем. Сейчас рисковано было-бы предугады- вать пути его развития. Почетная изве- стность пришла к нему почти при пер- вых его литературных шагах, и еще не- известно, надолго-ли он удержит ее за собой. Но уже на основании того, что дано им, можно сказать: Б. Пильняк твердо вступает в русскую литературу с уве- ренностью человека, который носит в с е бе новое, еще не высказанное слово. В на с тоящее время, на нем еще ска- зывается внешнее влияние А. Бе- лого. *) Он пользуется неравномерностью стро- чек для искусственного замедления или ускорения чтения, чтоб придать особую смысловую выпуклость отдельным ме- стам. Повидимому, этот прием, как уве личивающий средства художественного воздействия автора, получит право пол Внешне», и только внешнее, можне етиетит!. и влияние Маяковского. Если разложить лириче- ское отступление на стр. 13В—137 на стихотвор- ные строчки, получится типичный сгих Маяковского. Внутренне между ними никакого сродства нет. П. К.