Сибирские огни, 1922, № 5

Оно во взгляде Андрея и деревенских голубоглазых девчурок, с которыми он неожиданно встречается в лесу. Оно смотрит из глаз всего живо го и д аже глаза м а рша ла Даву поддаются этой стихии, когда ок, взглянув в глаза Пьера, отказывается от его расстрела. Этой с т р ашной стихии боится г уберна тор Растоп- чин, когда отводит свои глаза от взора отданного толпе на р а с т е р з а ние Вере- щагина. Интернационал, ведь это не выдумка К. Ма рк са и В. Ленина, и д аже не их создание, а т ол ь ко гениальное научное оформл е ние и дейс твенное осуще- ствление ими того, что сохранилось, не смотря на рабство, крепос тное право, классовый строй обще с т в а, ро зно в отдельных людях, в отдельных группах, главным обра з ом, в трудовых классах, преимуще с твенно у пр о л е т а ри а т а, как основное и з до р о в ое нача ло ч е л о в е к а. Толстой это нам гениально пок а з а л. Конечно,, буржу а з ия и особенно наша домо р още нн а я, не хотела этого видеть у Толстого; с о в р еме нный ч е лов ек это видит, д о лжен увидеть, и Толстой в этом отношении е ще ждет своего исследо- вателя-марксиста. Для Н. Чужака, который абсолютно глух и слеп к живой жизни, к ее глу- бинам, конечно, ничего не с к ажет Л. Толстой. Конструктивисты, конечно, его не услыша т. Рабочие и крестьяне его с лышат и дол го будут с лыша т ь, ибо он смотрит на жизнь, как художник, их глазами, г ла з ами шестилетней девчурки Ма л ашки на военном совете в Филях, глазами Бр ошки в „Ка з а к ах ", глазами рядового солдата в „Войне и Мире ", к о т о рые никек не хотят при з на ть и при нять буржуазно-классового обще с т в а, а знают л ишь единый живой, человече- ский интернационал. В этом смысле, непреходящее, уходящее далеко в грядущее, социальное значение стихии Толстого будет возрастать все время. Мы у т в е ржд а ем, пока не имея возможности п о д р о бно это до к а зыв а т ь, что в Толстом-художнике, вы с о в е рше нно не найде те той стихии непротивленства, которая есть в его „на родоых рассказах" и в фило с офии. Художник-Толстой зовет нас к активной б о р ь бе за жизнь, р еши т е л ь но осуждая робос ть Анны Ка- рениной, не по сме вшей до конца пойти за голосом живой жизни, ненавидя „пустоцветы" жизни—Соничек, Ва р е н ек и т. д. Он д а же у т в е ржд а ет убийство, если оно с о в е рше но из за актуальной ж а ж ды счастья. „Можно з а р е з а т ь, украсть и все-таки быть счастливым!". (Ростов „Война и Мир"). И его Лукашка утверждает убийство, и в этом случае, он стоит по Толстому-художнику,—„вы- ше соображении* белоручки Оленина, н ажи вше го свое чистоплюйство и интелли- гентщину трудами угнетаемых им сословий. Если творчество Гоголя с точки зрения диалектического процесса является ярким выр аже ни ем б о р ь бы противоречий, то Толстой уже частично поднимает- ся к той линии, где эти противоречия пр е в р ащают с я, синтезируются в предви- дении нового мироощущения. Конечно, и Толстым эта борьба про т ив ор е чий—о т рицание с т а ро го укл а да жи з н и—выр аже на г ениально и полно в его художественных произведениях, об этом едва - ли нужно и говорить, оно бе с спорно и ясно. Мы, конечно, не исчерпа ем сейчас всего с од е ржа ния прои з в едений худож- ника Толстого, и не ставим сейчас этой з адачи, иы хотим т ол ь ко подчеркнуть, что Н. Чужа к, отвергая Толстого и других классиков, не подходя к ним с маркси- стским анализом, попада ет в плен буржуа зной эстетики, по с т а р а вше й ся в лице Ме р ежков с ко го и других сдела ть из Толстого все, что им надо. Еще б о л ьшой вопрос, где стоит Толстой—художник, к ак социолог, когда он рисует нам ма с с овые движения на ч а ла XIX века в „Войне и Мире", если отбросить из „Войны и Мира" философию, нехудожественную пристройку этой великой эпопеи? Если вы во з ьме те с овр еменные ли т е р а т урные издания эстетов-олимпийцев и других групп, к о т о рые хотят все отнять у р е волюции ,—сборники—„Ко с т ры", .Утренники", „Литературную Мысль ", . Дом искусства", „Записки Ме ч т а т е л е й" и д . д. и т. д., то увидите в них огромную работу в том направлении, чтобы „обе з душит ь" н аше будущее, лишить его всякого наследства и, конечно, они д о лжны быть 170