Сибирские огни, 1922, № 5

-^-Пташечка... Касатушка.,. Ск а з а ть не мог бы вслух. Мял в руках папаху. Стоял с р е ди класса смеш- ной, в з ' е р оше ный, с ра с т ерянной улыбкой, с р а зу г лупов а тым с д е л а вшей лицо. И то, что к себе в комнату не пускала, о с т е р е г а л а с ь, и то, что близ ко не под- ходила, т о л ь ко г ла з ами ласку по сыл а л а, не с ердило, а умиляло. —Беляночка . .. Голубушка.,. А она скрыла легкой гримаской позевоту и спро сил а: —Ну, как приняли новость? Крич а ли очень. А я за вас боялась. Ве дь все понимает, хоть же н с ко го полу. Слова т а кие легкие, к месту всегда. Так охота говорить с ней. Все бы р а с с к а з а л, а я зык во рту как брев-io. Слова н е у д а ч ные выле з ают, не складные. А е ще комк а ет их огромная нежность А она одобрял а. —Вы с о в е рше нно пр а вил ьно рассуждали, земля не может быть чь ей - нибудь собственн 0 стью. Поднимала для внушительности к ру г лые тонкие бровки. Го в орила з а л е т е в- шие в уши. чужие слова, но так у в е р е нно и свободно. Бу д то с в ое переду- манное. А дома толстая неповоротливая Да р ья будет лениво поче сыва ть поясницу счрести па льцами в свалявшихся косах и сонно тянуть. —Светат никак... К стенке л я г ешь ли чо-ли? Антонину Николаевну з анимала и у с л ажд а ла вла с ть над новым в о л о : т ным вое водой. Искушенная городскими, пакостными, б ез обладания, шалос т ями с гимназистами и офиц е р ами, она видела к ак мает и кор ежит мужика взбунто- вавша я ся кровь. Понима л а, что в у з де д е ржит только бла г о г ов ейная в е р а в особую чистоту е е. Это было ново, смешно и радос тно. Ножк ами иг рала, воз- бужд а л а, а кротким, чистым голосом и взглядом невинным пр е до с т е р е г а л а. Жутко было при мысли—чем кончится? Поц е л о в а ть бы не могла! В интимности, наверное, о т т а л к и в ающе груб. Не с к л а дный ра с сказ Софр о н ов оборв алс я. Почуя- ла: опасно затягивать ча с тые п а у зы в их р а з г о в о р ах на едине. Спрыгнула со стола. —По з дно уж. Вы утомились сегодня. Под окном на улице з а с крипел под ногами снег. Кто то о с т о р ожно к а р а б- кался на подоконник. На с т о р ожи л а сь и лицо с д е л а ла строгое, а сама пугливо по ежил а с ь. —Подглядывают. Не х о р ошо г оворить будут! З а х о ди те завтра днем чай пить. Сама вам песочники состряпаю! И ручку издали прот янула. Э-эх! Ка к ая сила в б а бе быв а е т! З а ц е л о в ал бы, а боится. Глядит как на с о л нышк о. Только взглядом всю выпил и руку до боли сжа л. Каждый д е нь видятся. И всегда вот так: в сторон- ке держит. Когда выше л, видел: от крыл ьца метнулись к амб а ру две ч е р ные фигуры... На с торожилс я, вынул из к а рмана р е в о л ь в ер ч выс трелил вверх. Испугало только т р е в ожн ое „ах" за д в е р ью. Крикнул туда молодо, радостно: —Не сумлевайтесь! И п ошел по мертвой белой улице, которую будили, но не оживляли ша- л ы е взвизги собачь е го лая. Два ряда темных, жи в ое дых а ние з а т аивших домов, были печальны, и предостерегали, как у г ро з а. А душа не боялась, ликов ала. Оттого, что рука была н а с т о р оже у р е в о л ь в е р а, оттого, что в своей д е р е вне в п е р вый р а з шел с опаской, росла и ши р и л а сь г орделивая смелость. Оттого, что думал о же л анной беленькой, по весеннему шуме ло в голове. А дома скверно стало. Вонь какая! Почиститься надо. Прибра т ь ся. Жи р- н ое т е ло Да р ь и но рядом на кровати будило т ошно т ную тоску, но притянул его р е з ко к себе, охв аченный нечистым, з лым, о т р аже н ным же л а ни ем.