Сибирские огни, 1922, № 5

Все з а был Кочеров. Хеатил стулом об пол, т ак что ра з ле т елся на части. — Пшел вон, пакось! Арт амон от неожиданнос ти мигом в дв е р ь, согнувшись, выкатился. Но опо в еща ть о сходке Ко ч е р ов п оше л. Степенной обычной с воей походкой ше л по улице, т о л ь ко на лице смир е н ье и с т р а д а н ье и з обр а з ил. Медлительно, крот ко б а д ожк ом в окна постукивал, — Гр ажд а н е! Бр а т ь я! На сход пожа л уй т е. З а ним по всей улице ше п от смуще нный и возмущенный: •— Ко ч е р ов под окнами ходит! — Ну Софрон! Экого растряс! — Ат, халиг аны! Измываются! — Христос т е р п ел и нам велел. Опо с тыл е ли с> оды, но шли. Оп а с а л и сь дома ос т а в а т ь с я. Жд а ли р еше н ья на счет земли, хозяйства. Но приходили уже к р а с п ре г о т овые. Каждый своим е щ е дома во з буждалс я. И до н а ч а ла схода стоял гул спора, препира т ель с т в. Не р е д ко были др а ки. Сегодня в з в о лно в а ло с о о бще н ье об а р е с те Жи г а н о ва Толпились в сенях о к о ло з а п е р т ой на з амок кл е т ушки с оконцем. Под замком сидел Жи г анов. Ок о ло д в е ри молодой п а р е нь с винтовкой стоял. Не б е с но вцы с т арались словом перекинуться. В дыру оконца кричали: — Алекс ей Иваныч, потерпи! — Одежу-то б а ба прислала - ли? Па р е нь к а р а у л ь ный отгонял: — Не подходь к арестованному! Не л ь з я! По д а л ьше, п о д а л ьше! Редькин мимо п р оше л, лицо у лыб к ой непривычной перекосил: — Других дол го с ажи в а л. Сам, с т а ршин а, посиди! Сход начался по новому порядку, к о т о рый Софрон с с олда т ами установи ли. Чисто мол ебен сходки начинали. Пеньем.. З а п е ли „Вставгй прокля т ь ем зак л е йме нный ". Ша п ки все поснимали, но пели только Софр он, солда ты отпуск ные, да р е бя тишки, ве зде п о с п е в ающи е. Не смо т ря на увесистые под з а тыл ьни- ки и цык ань я, всегда на сходах терлись. И самой б о л ьшой у г ро з ой с т арикам были их не в е рно е, ломкое, но всегда р а до с т ное пенье.. Мужики по с т а рше, да же, из буйных з аовражнинских, пенья этого стыдились. Головы в тулупы пря- тали. Не х о р ошо. На с е ле з у б о с к а лы дразнятся: — Как е с ь—ч е р т о ва обедня! „Прокля тому* молитву поют! Не б е с но вцы все светские песни бесовским иг рищем считали. Пели только свои пс а лмы на голос песенный. Оттого их хмурое молчание было привычным Нынче Софрон пра з дничный, радос тный. Изнутри в г ла за бьют свет и л а с к а. Оттого з о р ок и чуток. Как спели, б ез ругани, по д о б р ому сказал. — Пошто стеснились, старики? Голосу в песню не да е т е? От о з в а л ся смущенно Ар т амон Пегих. —Ла д но уж! Свое отпели. Мо л о дых послухам! Софр он ве сь в его сторону подался, т р е п е т ный и р а до с т ный. —То в а рищ, Ар т амон Пе трович, к а к мы па р т ейные, понимать д о лжны Песня эта для п р о л е т а р ию с кл а д ена. Ин т е р н а ци о н ал значит: всякий, к о т орый неимущий, жид ли, хре с т ьянин—все вместях. Понимашь? И к ак р а н ь ше н ас про к л я тым о б зыв а ли, мы им для ответу! Пок ажем, де ска т ь, каки мы прокля ты! Понимашь? Пр ямо в рот Артамону ле з, с т аралс я. А тот п о д а л ьше подался и совсем сникшим голосом ска з ал; —Сумнит е льно. Слово ч е рно е, а п р омежду прочим дозволям! Все одно уж... Фронтовик Семен Головин вступился. —А что к а с а т е л ьно слову инт ернационал . .. Это слово большевитское- Бо л ьше в иц к ий я з ык трудный, но е ж е ли в к о р е нь д е ла взглянуть, обс тоя т ельный' Хлесткий! Арт амон Пегих деловито, б ез улыбки, подт в ердил: —Куды хлёще.