Сибирские огни, 1922, № 5

р а внодушно—же с т о кие бабки повитухи. Оттого ч а ще маялись с крытыми бабьи* ми своими болями. Оттого в р а бо те сдавали. Рыхлели. Оттого от тоскующего в бесплодии чр е ва рожд а ли сь похоть и грех. Де р е в енс кие б а бы и девки, как городские, от з а к она земли о т о р в а нные стали. Грех для греха, не для д е т орож- дения, приманива ть начал Б о л ьше покупали н а р я ды. Приучились к мылу духовому, возили из г орода пудру, д е ш е в ые духи и б е з о б р а з ные медяшки— б р ошк и. Пошили вместо шуб широких короткие „маринетки", из-под платка пухового клок волос взбитых выставляли. Денег у деревни много стало. Пр о д а ла сыновей. Откуп получ а л а. Пособия семьям солдатским на уплату для приманки на грех шли. Семейные мужики на блуд с чужими бабами, с д е в к ами льстились. Оттого свой р од хилел. Слабей оплодо т ворял а сь и земля. Не хв а т ало рук. По накатанной за годы войны д о ро re из г орода катились в д е р е в ню его пороки, дурная хворь и бе спокойные б у д о р ажл и вые мысли. Д с году девятьсот семнадцатого, г ород д е р е вню верту- ном з а в ерт ел. Новое, новое, новое. Слова н е з н а к омые гвоздили вялую, годами жи вшую своим обиходным, мысль. Порядки, новизной пуг авшие, налетали неустанно в приказах. Все с т а р ое на слом обр е к а ли. И обо всем этом надо было думать. Удар за ударом и все в б ашку, в б ашку, в башку! Тряси мозгами деревня! Ош а р а ши л а сь она, ша л ая ходуном заходила, за п о в о дыр ей хваталась сослепу. Не стало в ней кр епкой прив ерженнос ти к своему исконному, д е ре венскому. Б ы л а жи з нь подневольная, трудная, но истовая и мерная, многими поколениями позади у т в ержденна я. Когда р а з рыв а л о сь тихое течение дней драками, боями на улицах, в пьяном у г а р е, пожа р ами, смертями, то и с амые тревоги эти были старыми, понятными. Хмель и д р а ка на праздниках, во всем буйстве и дикости их были привычны и не с т р ашны. Играет, ведь, река в поло- водье, грозит и крушит, а потом уляжется спокойная, мирная поилица. Те п е рь не то. Самую с т р ашную стихию—кровь человеческую разбудили, чем и когда е е утихомиришь?—Все это п е р е д умал не р аз и не два, много раз, умный ши р о к о л о бый Кочеров. И только в этих думах узнал, что быв а ет и разумному в жизни препона. Не осилишь! Д по з нав бессилие, познал и сам н е пр е оборимую злобу, б еше н ой хваткой т е р з ающую ч е ло в е к а. Глядеть не мог на Софр он а: на другую сторону улицы переходил, когда встречался. Один р а з Софр он приме тил, что избегает его Кочеров. Ос к алил б е л ые з д о р о вые зубы и з а о р ал на всю улицу. — Эй, молоканский поп! Чо в з емлю бурк а лы- то у п и р ашь? С небом вид но разлучку сделал? Правильно! Под ногами-то говно, а быв а ет и з олото. Не х о р ошо, мутно Кочеров на Софр она взглянул. Ответил б ез крику, с до- стоинством. Толь ко голос не был пов с е г д ашнему ровен. Ос екалс я. — Остановите в аши неприличия, г р ажданин Софр он Дртомонович! Вы те- п е рь на-виду, не подоба ет по пр ежн ему о з оро в а т ь. Как быв а лыча в пьяном аиде. Весь яд з а т а е нный в н аме ке на п р ошл ое Софр оно во выцедил и, взбодрив голову, прошел плотный, степенный и видом бл а г оже л а т е л ь ным всякому прият ный. Толь ко подопл е ка руб ашки горячей стала. Се р дце в гневе сразу всего ра- з о г р е ло. З а ходили гне вные мысли в голове: — Не р а з умные слова, как л ай бе с толковый, собачий. Пр ошел спокойно и не слыхать! Кабы т о л ь ко слова! Нет, в едь власть таким вот т е п е рь дана, гор лопанам. Самая, что ни ма есть дурнота наверху, куражится. Пьянчуга Софрон. З емли у него не хв а т ало. Какой есть клок, и тот ребя тишки с т а ршие да баба на срам всему селу з а с евали. А он, пьяный, по двор ам куражился или спал под з а бором. Никогда с т аранья крестьянского не имел. Чужа ком был. Савось- ка-кузнец, конокр ад меченый. Б а ш к а боком приро с л а. Шею повредили, когда всем селом за чужих коней били. И]живому - то не быт ь - бы, к а §ы вот не я, да другие небе сновцы. От греха отвели, добить не дали. Д т е п е рь он небесное цам за это отплатил! В молитвенный дом евангелических христиан пришел, всех изматерил, с амое с тыдное пок а з ал и про Бога, в мыслях нельзя повторить,