Сибирские огни, 1922, № 3

ет с Москвой каждую почту переписку, которую, при неусыпном старании, Сле- жановский раскрыть не мог более по причине той, что Федоров, вероятно, при разыскании о сем Козловским успел всю переписку скрыть или вовсе оную истребить". Все эти сообщения и особенно последние, ясно определяют стрем- ление Слежановского: ему во что бы то ни стало хотелось проявить свое „не- усыпное старение" с реальным результатом по делу Чижова, а по пути доста- вить для высшей иркутской администрации данные о бывших представителях олекминской и якутской администрации прямо или косвенно, по мнению Слежа- новского, причастных к делу Чижова. Но в своих расчетах новый якутский го- родничий ошибся... Когда Слежановский проявлял „творчество" в своей докладной записке от 10 ноября 1832 г. в Якутске, он не предвидел, что 30 декабря того же года советник якутского областного управления Клеванский, по предписанию иркут- ского губернатора от 3 декабрч 1832 г. побывает в Олекминске, увидит Чижо- ва и пошлет дополнительные сведения о напечатании стихотворения „Нуча". По сообщению Клеванского, со слов Чижова, стихи эти известны были про- е зжа вшим через Олекму декабристам Бестужеву и Чернышеву и живущему вместе с Чижовым Андрееву, причем Бестужеву дана копия стихов, Андреев же „всегда мог оную иметь", но жителям Олекминска и проезжающим чиновни- кам „стихи не были показываемы, не читаны и копии с них не давались и как они оказались напечатанными в журнале—неизвестно". Еще до получения этих дополнительных сведений, иркутский ген.-губерн. Лавинский в письме к Бенкендорфу сообщал, что подозрение на купца Подья- кова в пересылке стихотворения Чижова „Нуча" в „Московский Телеграф" не имеет достаточного основания, что стихотворение могло быть передано „Бесту- жеву и Чернышеву, возвращавшимся из Сибири", но что всего ближе обнару- жить лицо, сообщившее оное издателю «Московского телеграфа», посредством истребования от сего последнего надлежаще го об'яснения. В фе в р а ле 1833 года Бенкендорф уведомил иркутского ген.-губернатора, что Полевой, издатель „Московского Теле графа ", дал отзыв, из которого вид- но, что помянутое стихотворение „Нуча", сколько он может припомнить, полу- чено им по почте из Иркутска от неизвестной ему особы". Так закончилось дело Чижова о напечатании стихотворения „Нуча". По- видимому закончилось оно без особых последствий для декабристов и для обы- вателей Олекминска, затронутых Слежановским: по крайней мере в хорошо сохранившихся документах по настоящему вопросу, данные из которых были мною извлечены, нет указаний на другой исход дела. Н. Бакай. (Якутский рассказ). Ночь ненастна, темна, В черных тучах луна. Шумно бьются валы О крутые скалы. Здесь пустая страна И дика, и страшна. Здесь собранье духов, С вечно снежных гольцов. Их слетается рой В час полночи глухой. Трропися, мой конь. Близок в юртах огонь, Кто полночной порой Бродит там над рекой, В непогоду один?... L, n^llWIUMJ U^nni , Круто темя стремнин, Скользок путь по горам; Что же ищет он там? Они бродят в хребтах По лесам, на лугах, По заглохшим землям; Но им более мил Прах забытых могил. Он глядит с берегов На плесканье валов. Но во мгле на брегу Распознать я могу, Будто в солнечный день Нучи скорбную тень. Хищный вран на горах Расклевал его прах. Ворон вьется над ним... Он стоит недвижим... Торопися, мой конь. Близок в юртах огонь.