Сибирские огни, 1922, № 3

Буран ужасней ветра пулемета И много нас погибло на постах,.. — Эй, что за призрак движется в кустах. Ни враг, ни тень, безмолвный, как забота?!. Нас вечно—двое против двадцати, Пред нами вечно—бури и пространства, Но мы идем, святые оборванцы, Среди голгоф последнего пути. И в тьме безличья непрестанной боли Сильнее мысли светозарный миг: — Ведь это Я стою с винтовкой в поле, Ведь это мой средь вьюги бьется крик! — Спусти курок, то лишь бродяга, Лесной бродяга—старый волк. Добычи, верно, ждет бедняга,— Убитых не оставит полк. Ты—замечтался.. Шум столицы .. Ученых напряженный спор... Полузабытые страницы, .Какие бросил Протагор?.. Покой и роскошь библиотек,— Прекраснейшая всех святынь! И серый мрамор старых готик... И одиночество пустынь... Очнись, замерзнешь,—в этй миги Никто не вспомнит, грязь и вшей И наши страшные вериги— Свинцовый гнет патронташей! — Посмотри, как близко Серый... Ах, какая тьма взвилась! Словно черные химеры Затевают мертвый пляс. Караульный что-ли дремлет. Время-ль хочет перестать,— Так и клонит сон на землю Лечь н больше не вставать.