Сибирские огни, 1922, № 3

ф е л ь дшер прописал безусловный покой да велел караулить: . Го р я ч к а, сказал он—смотре ть бы надо, а то над собой бы не сделал чего, э такой з в ерина !" Но смотре ть было некому. В той ка з арме, в которой жил Волк, совсем не было же нщин и детей, потому что очень близко стояла она у горы и ча- сто были с н ежные обвалы, которыми хоронило н ема ло людей. Волк л е ж ал один, потому что живущим вместе с ним вып а ла по жр е б ью ночная смена .—Лежал один,, и в минуты со знанья томила темнота б о л ьше бо- ли, ползла, обвола кив ала лавиной черной, тысячи шумящих, глухо вертящихся пятен-глаз подходили близ ко. При з ра ки уходили светом на д ежды- силы. И вдруг стал в ыше себя—помогла мысль... Вспомнилось, для че го з ашел сюда, вспомнились глаза-цветы. За с т онал, собирая с н ар зипуны, но оде ть не мог; прижал комок к груди и вышел с опаской, полусознанием в душе. Никто не встретил его. Ше л. З в е рь или человек? Золотой расплавленной слезой было сердце, и с л е зы ка тились из глаз. Вымучены-ли горем были они, или умалить горе хотели. Страшная напряженность появилась в лице, со знание нужности с о в е рша- емого. Он шел ,—и вдруг грянул ветер в ушах. З а в ыл, испугал бол ьную душу, и с л е зы обиды покатились по щекам. И в е т ер то! За что?... Обидел, обидел!... Волк вышел со стана из з ащи ты снежных стен, из бе змолвия снеговых орточек - переходов. За узким корытом дороги на гору из-за снежного пламени не видно бы- ло леса. Покачнулась, поб ежа ла фигура, размахивая ши б ко руками. Торопила сь глазами безумными, к рыл ь ц ами торопилась... И ос ела вдруг, з а пу т а вши сь в белом целике. Рыли руки снег, шепт али что-то губы... И вдруг сладкий покой разлился по лицу. Буря ушл а, пот еряла его. Бе- лый камень вился далеко .—Ст ало тихо, и тишина п о к а з а л а сь теплом... Проплыли сенички с узором воробьиных к р ы л ыш ек по кованному сере- бру куржака . .. Качнулись г ла з а—цв е ты дивные, и ушли . .. Буря вернулась, ос т ервенело тряхнула волосы, р в а ные рукава поднятых рук... Где-то поверх з а с тыв ающе го сознанья всплыл с л а бый ужа с. Но подняться он уже не мог. Нина Смирнова. Над уголком степной природы, В тиши навеса, у плетня, На холст, подметив тон погоды, Бросал он мягко краски дня. Но, чтобы оживить долину, Овин, проселок и бугры— Осталось воздух влить в картину Июльской ветренной жары... И холст его теперь уносит Молчанье наше в край степной, Где только крылья мельниц косят Чуть золотистый ветра зной. Д. П и о т р о в с к и й .