Сибирские огни, 1922, № 3

Перепелицын шептался с Нбсачевым, а тот вытянувшие^ качал головой-.. — Слушаю... — Так точно. . •— Будет исполнено. Носачев подозвал Токпая и тихо ему передавал. — Капитан приказал тебе к русским ехчть.. Гуляй-Поле... — Я-а... — Садись сейчас и айда, да штоб до рассвета сюда вернулся. Понимаешь? — Понимай. . — Поедешь, узнаешь где они, много ли их и сюда... — Понимай... Толка... молодой послать надо... старке я, шибко с т арк е .. — Ну не разговаривать.. Токпай посмотрел пристально в глаза Носачеву,.. — Не ладна... Сарке я—вот... Потом простился с Турумбаем, Магилей и вышел. У плетеных ворот дрожала от холода всем телом лошадь.. На опушке бора встретил Чокэна. — Ты зачем здесь? Чокан вздохнул: — Поеду... — Куда? — Степь большая... Умирать не хочу.. — Так... Я я вот к русским еду, капитан послал, дела узнать нада -. — Ну и я с тсбой... из лесу, а то не пустят... Когда стали выезжать из лесу, дозор окрикнул: — Стой!. Ветер схватил, сксмкал звук и растянул на иголках сосняка. — Свои... Подошел казак, — Куда? — Гуляй-Поле надо... капитан послал Казак повертелся, узнал Токпая. — Ну айда, да скорей, черти, проваливай, а то стрелять почнут... Лошади равномерно месили снег... Токпай наваливаясь вперед, говорил, задыхась от ветра. — Там кто знает што будрт... а тут смерть... Поезжай... Мне старому—по- мирать надо—ты живи... Чокан поровнялся. — Ну Токпай, кош... отцу скажи... — Ладна... Я чуф!.. Свистнул плетью и потонул в синей темноте ночи. Воет ветер, как голодная волчица в лесу, е уши с горем своим лезет, жалуется... — Ой бой-ой бой—вдыхает Токпай—худо будет... шибко худо будет... Лошадь, пошатываясь от ветра, медленно выбрасывала ноги вперед. Коммунары Гуляй-полевские, молодяжник и трое фронтовиков—всего двад- цать человек—стояли в школе. От школы,—в обе стороны сползали два ряда улиц Гуляй Поле,—виден был лес, в котором засели киргизы, а в противопо- ложную сторону дорога в город. Сидели и ждали с двух сторон- - из города помощь, а из лесу киргиз.