Сибирские огни, 1922, № 3

Как будто от слепой усталости, Я стал таким же, как и все, И равнодушным к яркой алости На оснеженной полосе... О, если бы не ряд потерянных Друзей, встающий предо мной, И длинный перечень расстрелянных, Я б мог поверить в мир иной! В этих строках преодоление той трагедии, о которой говорит Евангелие— „душу положить за други своя",—тема, которой уделяется за последнее время много внимания, о ней же говорит Яросев в рассказе . Ст р а д а' (Красная Новб. № 2), рисуя фигуру предгубчека. Подвиг революции, давая об'ективно обшгст- венно-реапьные плоды, субъективно делает нас .равнодушными к яркой алости", опустошает наши души. Но поэт знает, поэт носит в душе живую веру. „Ведь где то есть еще поэзия. Есть безконечн»я весна. И голубая Полинезия. И голубая тишина". „Туда, с тобой, мой друг единственный, Уйдем в зеленый монастырь, Где всюду океан таинственный И Солнце, и ветра, и ширь. *) Конечно, автор не несет собой той целостной личности, о которой грезит революция: он ущемлен болями и страданиями погибших; он органически, до конца, революции не приял и „возвращается", а не продолжает еэ, но в пе- редаче этой живой, нетереотизированной своей муки, спетой поистине по-бло- ковски, большая заслуга поэта. Он идет снова к Пану, к космически—языче- скому приятию мира, необходимому условию человеческого счастья. Гораздо надуманнее, нарочитее поет почти о том же К. Беседин в своем „Ожидании". Беседин революции совершенно не приемлет, живого смысла ее не ощущает,—она для него .паучья нить"—он взывает лишь к устаревшему, отвлеченному образу „затерянного Христа", не чувствуя своего живого исхода, поэтому его стихотворение тенденциознее, гораздо слабее его социальное зна- чение и его эмоциональный захват. Беспечно, светло и легко поет благодатный Б. о своей незатейливой, та- ежной любви, свободной от всяких мук и социальных переживаний. Очень слабы и внутренне и внешне стихи Воробьева о Карелии: „То не наши ли—зазнобы Так торопятся—бегут Разнаряженные, чтобы Нас обнять на берегу— Удачный пример неудачной расстановки слов и незаконного рифмования подсобных слов,—в данном случае союза „чтобы". Никчемны и приторны стихи Черемшаниной, вычурой старающейся пере- дать в них «народный дух". Ровные стихи Вяткина О солнечной девушке слабее обычной лирики этого поэта. Интересное по образности стихотворение Е. Андреевой „Ночью" написан- ной не совсем выдержанным анапестом, к сожалению повторяет в лучших своих образах „серебряной неведомой птице", об „огневых страницах" прелест- ное стихотворение Берхарна „Счастье". *) Размер и даже сочетанье слов Блоковской Незнакомки.