Сибирские огни, 1922, № 3

Автор свою героиню, искреннюю монахиню делает большевичкой, не раз- лучая с православием, заставляет влюбиться в учителя, повидимому эс-эра, и закончить жизнь самоубийством. — „Помолиться в душе, да и к завтрому надо готовиться к митингу". Потом на свидание—к эс-эру. Столь веселая и богатая духовно героиня могла бы про себя сказать сло- вами Пушкинской героини из „Гаврилиады": „Досталась я в один и тот же день Лукавому, архангелу и богу". Но автор „супит брови" под Ремизова, его трагический тон „Крестовых сестер", но у него ничего не выходит и получа е тЛ Пустое репортерское опи- сание нерепортерским претенциозным языком. Не говоря уже о том, что „детской" натуре автора не под силу заглянуть в душу героини, сплести в единое столь разнородные порывы ее личности,— ему не удалось ни в какой мере дать хорошего внешнего бытового рисунка и он, словно резвясь и играя, о фанатичной—по замыслу, бесконечно искренней Вере, вдруг бухает- „Много говорила Вера и здорово. За свою работу в партии научилась чесать языком на всякий манер",—это после „душевных стыков", двухлетних мук-то. Веселый автор! Но литература дело серьезное. Она требует подвига и не приемлет в свое лоно всех тех, кого приемлет любвеобильный Христос с его заповедью: „Блаженны нищие духом". Она требует от писателя и дается ему лишь после его собственных тра- гедий, мук и душевных з авершений. Гораздо скромнее остальные прозаики: Конд. Урманов ровно и хорошо пишет свои киргизские сказки, увеличивая их цикл вслед за Всев. Ивановым и Ант. Сорокиным, и, повидимому, прав именно Урманов, когда относит свои сказки к киргизским, а не алтайским, как это делает Всев. Иванов (Красная Новь № 2). Только зачем это пресное бесвкусное заглавие: „Сказки степи—цветы мысли". Хороший рассказ „Путь" А. Смолякова испорчен тем, что автор приводя разговор татар между собой, дает его в таких например фразах: „Ни нада спать. Пымирать можно на мороз"... „Ну, якши, якши". Это все равно; если бы я стал передавать разговор двух французов в таких пример- но фразах-" „Мусью, пермете муа погулять с вами". Это траги-комическое приключение с автором произошло от недоста- точного вчувстаования в положение, от привычки писать не жизнь, а сочинять по принятому шаблону. Юмореска Ренца—газетный фельетон, не больше. Теперь о стихах. Самым значительным и интересным из всех, помещенных в журнале, стихотворений является „Возвращение", к сожалению подписанное ини- циалами В. И. В ритме Бпоковской незнакомки, в стихийной музыкальности стиха кроется огромное содержание. Автор безусловно участник революции, актуально ее приявший; но он уже „возвращается" с поля битвы, и ^ему кажется, что рево- люция это —лишь ряд снов. Нет, я вчера из этой комнаты, Ушел, а ночью видел сны, Такие длинные, нелепые: Как будто я стрелял в людей, Как будто всадники свирепые Загнали б ешеных коней,..