Сибирские огни, 1922, № 3

— Это неправильно. Мы так нё согласны, Ежели, значит, Я ЁноШу пай, Так...—Толпа не дала ему кончить. — Молчать! Шкуродер... Не надо нам таких. Вон! Старорежимник! Живо- глот!—Теребилов замолчал, попятился к дверям. Протискался и выйти не мог. Толпа, разбушевавшись, поглотила его, придавила. -— Кулак! Душа из тебя вон! Язви тебя!—Черняков махал руками. — Товарищи, тише! Надо нам решить скорея, как жить дальше. Тише! Товарищи!—Толпа успокоилась не сразу. Замолчавшая подняла на Чернякова свое возбужденное лицо. — Вот что, дедушка, скажи нам—как будет дело насчет товара всякого, минуфактуры, скажем, если железа, керосина, спичек? —Оратор ответил уве- ренно, не задумываясь. — Уж насчет этого не беспокойтесь. Мы городу хлеб, а город нам товар. Это уж ка к полагается, так и будет. Мы будем хлеб сеять, светлозерские шах- теры уголь добывать и все у нас будет обчее. Все мы будем полу- чать сколь и чего нужно, никаких счетов, распрей промеж нас тогда не будет. Собрание задумалось. Мысленно рисовали картину новой, правильной, свобод- ной жизйи. Все очень хорошо. Обмен. Покупать и продавать не надо. Одна семья. Непонятно только насчет денег. Их зачем? — Д касательно денег как, дедушка? Их тогда куда, ежели все на оммен?— Черняков оживился. Стукнул себя по лбу. — Вот совсем было запамятовал вам про деньги то сказать. Их теперь во- все не нужно будет. Их, товарищи, уже все похерили. Оратор в городу так и сказывал, что денег больше не будет. Все. значит, на оммен. Мы хлеб городу, а город нам железо, али что. Покупать и продавать не будем, потому все да- дут так. Да и на что нам эти деньги нужны? Что народу из за них погибло, что крови пролито! На эти самые деньги нас б а ры покупали и продавали, как скотину какую. Помнишь, Савельев?—обратился Черняков к высокому крестья- нину с русой бородой—как у тебя ахвицер дочь то опозорил, да пятьдесят руб- лзй ей за позор тот заплатил? Д сын твой за то, что в банде у Колчака слу- жил. сорок пять целковых в месяц получал! Вот они деньги то для чего приду- маны! Коли не уничтожим их, так б а ры опять нас на них покупать и продавать будут. Нет, не быть тому. В Расеи власть капитала решена и деньги все там унистожены.—Горячему Сопранкову надоели разговоры. Он заработал локтями. Стал пробираться к трибуне. — Дай дороги! Дай дороги!—Короткие быстрые волны пробежали по тол- пе. Толпа раступилась, дала дорогу, Сопранков встал рядом с Черняковым. Спу- танные космы волос и бороды. Глаза—угли. Кулаки сжались. Голос срывался. — Товарищи, не довольно ли нам торговаться? Мы, как в тайгу уходили, так не торговались, не препирались. Ужли теперь будем отступать? Чтоб столь крови даром пролилось. Соединиться нам всем нужно в одну семью и дружно стоять друг за друга. Что нам по одиночке лучше бороться, или всем миром? Конешно, миром сподручнее. Чего тут рассуждать! Надо насаживать жизнь по новому, чтобы жить дружно, всем отчеством и работать и биться всем сообча. Давайте все вступать в коммуну. Толпа серьезна и сосредоточенна. Раздумье. Новая жизнь. Как будто все ясно. Ни споров, ни распрей. Все равны... Коммуна. Вся Россия одна семья. З а - висти, злобы не будет. Наживаться никто не станет на мужицком горбу. И де- нег нет. Не надо их, проклятых! Конечно, надо всем вступать. Возврата нет. Раздумья только несколько секунд. Сжались плотней. Рука с рукой. Согни ку- лаков поднялись. Замахали. Закричали. — Не быть старому! По новому надо жить! По новому. Все согласны! Все согласны в коммунию!—Черняков засиял. Сопранков волновался все больше. — Товарищи, кончина старого мира настала—старался он заглушить шум толпы. — Власть капитала решена. Не нужно нам больше денег, не нужно бога- чей. Вот они мои деньги—Сопранков вытащил из за пазухи сверток кредиток.