Сибирские огни, 1922, № 2

крас при з а рис овке народных фигур, но его с в е т лый ид е а ли зм остается на всем- Да, в чем ж е он? Откуда он проис т ека е т ?—Он рожд а е т ся от его о бще с т в е н- но - з до р о в ой личности, от его удивительно простой и мужественной г р ажд ан, ственности. Он воспринимает, умеет воспринимать жизнь, к ак о г ромное о бще с т в е нн о- стихийное море, где к ажд ое к о л е б а ни е—с о быт и е—н а х о дит свое о т р аже н и е. Это с амое з аме ч а т е л ь ное в его книге. Стоит только про с л е дить к ак в Бе р е з о в с ких Починках, где он был в ссылке, с т р ашной глуши, родине Реше тниковских Пилы и Сысойки, рушится и подтачивается в ера в царя; проследить, к ак д а же туда докатываются отголоски столичных событий, чтобы убедиться, что эта о бще- ственная стихия охв а тыв а ет и связует в единое всю ч е лов е ч е с кую жизнь. Но несмотря на все это, однако, так ясно чувствуется, что Ко р о л е нко „по- следний из могикан", последний рос ток и последняя спокойная весна с т а рой России, у которой был а, несмотря ни на что, своя в ну т р е нн е - б о л ьшая культура, которая вместе с Ко р о л е нко отходит в пр ошл о е. Уходит в п р ошл ое и с т а р ая лит е р а т ур а. Она нам е ще будет долго и к р е пко д о р о г а ,—и пусть будет так!—но она уже уходит, как целостное о т р аже ние эпохи, в п р ошл о е, е е не в ы з о в ешь к про- д о лже нию ее жизни, да и надо ли е е в о з в р аща т ь? Мы все т е п е рь полны страст- ным ожиданием нового. Эта с т арая культура, искусство России с е е . с т а ро с в е т с кими" картинами, милыми лицами, жив ет для нас и живи т е л ь на для нас, мы будем часто, ища своих духовных корней, смотре ть на эти к а р т ины, но т емп, внутренний ритм жизни коренным о б р а з ом изменился, новые силы вышли на свет,—и с овр емен- ности уже нужны другие г е рол ь ды и т р у б а д у ры. Ты уже з а б е г а ешь в п е р ед и с п р аши в а ешь: есть-ли они? Да, есть,—их много этих новых т р у б а д у р ов и пе вцов с о в р еме нно с т и. Громче всех и, может быть, в р ажд е бн ее всех к тем т р а дициям, ко т орыми жил Короленко, кричит В. Маяковский. Звуки его криков б у д о р ажат многих,—они н ашли свой о т к лик д а же в „за- холустной" Чите, где в е домый т ебе Н. Чужак т ак н е ожид а нно стал их яростным апостолом. Бе с спорно, что то новое они несут; к а ко е - то жу т к ое б е с по к ой с т во заблу- дивше г о ся зверя есть в этих неуклюжих криках,—и мимо них ра внодушно не п р о й д ешь, от них бе з з або тно не отмахнешь с я, к ак пытаются сделать это многие из т ов а рищей. А Чужак уже провозгласил Ма яков с ко го в е лич а йшим поэтом с о в р е- менности, поэтом прол е т а риа та и революции. И Маяковский, бе з условно, з намение времени, как к а ждый б о л ьшой поэт, его крики современны, у л ь т р а - с о в р еме нны, но является-ли он дейс т вит ельно по- этом революции,— свое мнение по этому вопросу я д ам тебе в с л е дующем пис ьме. Вокруг Маяковского попр ежн ему группируются те, кто зовет себя „футу- ристами", но, к р оме Маяковского, никто пока не о с т а н а в лив а ет на с е бе особен- ного внимания своими новыми достижениями. Их антитеза, пра вда, искусственная и на рочит а я, э т о—по э ты, з овущие себя „имажинистами"—Есенин, Ма р и е н г оф и Ше рше н е в и ч. Они об'единились и, об'- явив с ебя . а поли т ичными ", н а д рыв ают ся и кричат, ще г о л яя своими о б р а з ами, как Малявинские б а бы своими с а р афа н ами. Между ними, в сущности, кроме это го, нет ничего обще г о, р а з ве е щ е то, что они для про с л а вл ения себя с о обща ус траив ают свои лит е р а т урные с к а нд а лы. Сам Есенин мало-по малу Меняет свои д е р е в е н с к ие о д е ж д ы. Порой его не узнать. И хоть пишет он в „Исповеди хулигана" (его последняя книжечка пе р ед поэмой „Пугачев"): Я н а рочно иду нече с анным С головой, как керосиновая л ампа на плечах, хоть он п о п р ежн е му в еща е т: