Сибирские огни, 1922, № 1

— Иди к месту, чертово хайло! В рог те дышло™. Услышит. Живьем слопав — Я лихоманка его задери. Шго вяжется? Не ему достанется. — И не тебе. Яйда, пошевеливай задои-от. Сплюнул, пошел. Я на ходу прошептал: — На присковый празник с водкой будем, Ваньша! У „Ваньшч" глаза загорелись. Поредела застызшая в них тоска. Камнем давит второй год. Зародилась, как увидал первый раз обоз с золотом. Малень- кий воз, и куча солдат. Увозили под охраной в банк. Хэзяия стоял, как царь. Я они все жались кучкой сзади. И схватило сердце у Ивана. — Кабы мне... Также бы глядел, как хозяин. С тех пор тяжелее стало жить. Навалилась злоба. У других ее тоже ви- дал. Но таили ее про себя. Жили, как скованные. Один день в году только взыгрывала буйная жизнь. На приисковый праздник. Боялся его хозяин Вызы- вал из города охрану. В этот день почти всегда добывали спирт. И разпивалось по прииску страшное веселье. Спиртоносам грозила беда. Их расстреливали на месте. Только поймать удавалось редко. Каждый год кто-нибудь кончал празд- ник в могиле. Но все-таки был праздни к . Длинный рыжий Киркальди и стройный Вульмер шли к „мокрой" шахте. Смеялись и лопотали что-то по своему. Старик Пахом у телеги провожал их взглядом. — Ишь, аглицкие черти. Жадные. Господа, а каку рань встают. Золото караулют. В мокрой шахте всегда по пояс стояла вода. Студеная, подземная. Выкачивали все время. Я она все прибывала. Работали в кожаной одежде, но стыли. Смена была частая. Вылезали мокрые, продрогшие. Отряхивались, как выкупанные собаки. Грелись на солнышке. Другие стояли в воде. Долбили упорную стену. Потом менялись. Ночью ныли кости. Утром возвращались опять. Хорошо платили за эту шахту. Богатая жила в ней шла. Завидев англичан, Егор ворчал: — Прутся, лешаки.. Своей земли мало. В чужу приехали наживать! Я старшой заступался: — Ну, ну, богова дубина! Свое дело знай, Егор огрызался: — Знам не мене твово, подлизун хозяйский. Я сам настораживался. Угодливо улыбался. Сдавать стал. Кабы не вы- гнали. Киркальди подходя кричал: — Я лезть буду. Кому со мной начинать должно? От спусков в другие шахты доносилась брань и разговоры. Целый день кипела работа под землей и на земле. Только когда гудок кричал о пере- рыве на обед, просыпался хозяйский дом. Но до ночи казался безлюдным. Большой и нарядный, лучше конторы, он стоял особняком. Окнами глядел на степь и холмы, еще не взрытые. Отвернулся от картины труда. Два года назад оттудз выходил ежедневно хозяин. Закрывал чистую бар- скую одежду рабочей и смотрел. Горел хищный огонек в глазах. До всего сам доходил. Лазил в „мокрую". Зверем глядел на всех. Золото с'ело жалость. Осматривал рабочих, когда из шахты выходили. Самородки спрятанные находил. Тогда бил сам. Жесто о и долго. Откуда сила бралась в барских руках. Больше попадались киргизы. Прятали в штанах и думали, как дети, не найдет. Цеп- лялся за свое добро. В .мокрой" и смерть уцепилась за него... Еще не скосила, но дышит близко. Второй год гниют легкие. Лечился за границей. Лечился у русских. Когда отпускало, лез опять в шахты. Теперь не встает. Оттого и безлюдным кажется дом. Янна проснулась давно, но вставать не хочется. Во сне бывает хорошо. Прижалась к подушке и ждет. Ветерок шевельнул кружево занавесок. И замер. Испугался могильной тишины.