Страницы времени

пошли все ребятишки, независимо от возраста. И тринадцатилетние ребята, и шести­ летние. А мне повезло, —вспоминает Татьяна Сафоновна, —учительница согласилась учить меня на дому. И в школу я пошла только во второй класс». Шло время Софью и Анну выдали замуж. Теперь у них свои семьи. Наступил 1933 год. Деревня разрасталась. Приезжали новые переселенцы с разных местностей: одни жадные до работы, другие больше любящие погулять, попеть песни. Отец называл их «никчемные». Однажды летом в деревню приехали уполномоченные из района, собрали народ на собрание, начали агитировать людей в колхоз. Обещали новую, интересную жизнь. Председателя назначили из этих весельчаков. Задумался Сафон Дмитриевич: - Как же они будут управляться с гуртом скота, когда своя корова с половины зимы голодная? Для своей скотины не сумели заготовить сена. Нет, не хо­ зяева они. И он наотрез отказался вступать в колхоз. Несколько раз приходили к нему агитато­ ры, но он не согласился. Да, и с колхозом ничего не получалось, то сведут скот, то опять разбирают по дворам. Не думал он, что с ним поступят так жестоко! Закон о всеобщей и полной коллекти­ визации предусматривал по отношению к таким хозяевам самые суровые меры. У него забрали сеялку, веялку, угнали часть скота и вдобавок обложили семью на год непосиль­ ным налогом. На следующий год весной собрали колхозное собрание, председатель его спросил: —Почему ты не выплатил налог? Он ответил: —А если бы у тебя отобрали ручку, чем бы ты писал? Приехавший на собрание уполномоченный из района признал отца подкулачником, кулаком признать нельзя, так как работников у него нет. В счет погашения долга прика­ зал изъять принадлежащий семье дом. Татьяна на всю жизнь запомнила этот страшный день. С утра она прибралась в доме. После завтрака перемыла посуду, подмела и вымы­ ла чисто полы. В доме все соблюдали чистоту. Она собиралась идти на улицу, когда в дом зашли два мужика. Одного она знала, это дядя Миша, а второй незнакомый, и с ними незнакомая женщина. На улице прошел дождь и с их сапог на полу оставались куски грязи. У Тани на глаза навернулись слезы, она хотела закричать! Но вдруг у двери она увидела маму. Лицо её было белое, как ко­ ленкор, губы вздрагивали. Она позвала дочь, прижала к себе: «Молчи, мы ничего не мо­ жем сделать! Пойдем отсюда. Теперь это все не наше». Забрали все: зерно, скот, даже одежду и ткань из сундука, оставив немного зерна. Маму Арину Ивановну вместе с детьми выселили в баню. Отца за неподчинение Со­ ветской власти арестовали. Из последних сил Арина добралась до бани, ноги не слушались. Упала на лавку. Та­ тьяна с Сергеем пытались её поднять, просили пойти к Соне. Она подняла на них глаза полные слез, отчаяния и отрешенности. «Уйдите! Оставьте меня одну. Никто мне те­ перь не нужен!» Вечером следующего дня она пришла к Софье. Посмотрев на всех, тихо сказа­ ла: - «Ничего не исправишь, надо как-то жить дальше. Ты Соня, оставь пока Сергея с Танькой у себя. А я пойду». - Куда ж ты пойдешь, ведь ты едва держишься на ногах! - Поймите, не могу я здесь находиться, не могу смотреть, как обращаются с нашим домом. Да и жить на что-то надо. Буду наниматься к людям, помогать в огороде, они меня покормят. Если найду где-нибудь работу, приду за Сергеем. 158