Страницы времени

Зимой умерла бабушка! Бабушка! Она меня вырастила, учила говорить, мне было горько! Её зашили в старое одеяло, зачем-то написали химическим карандашом дату рождения и дату смерти, и вынесли на улицу. Где-то там, на Пискарёвском кладбище, лежат её кости среди тысяч других и никому нет дела, когда она родилась и когда умерла. Как мы смогли выжить?! Когда у меня родились мальчишки, я часто думала, как же страшно было маме! Нечего есть самой это одно, а когда ты не можешь накормить голодного ребенка, это совсем другое! Какое испытание выпало матерям, спасавшим в этой чудовищной войне своих детей! Голод! Самому злейшему врагу не пожелаю испытать этого! Постоянно хочется ку­ шать. Кусочек хлеба, полученный по карточке, можно только лизать, чтобы не съесть сразу. Мама приносит землю с пепелища сожженных складов, пропитанную соком сго­ ревшего сахара. Добавляет в кипяток, и мы по глоточку пьем мутную сладковатую жид­ кость. Это наш бадаевский «кофе»! Я хорошо помню тот день, день нашего спасения! Галя пришла с работы. Мама доста­ ла из шифоньера беличью шубку. Незадолго до войны папа купил ей, и она так радова­ лась обновке! «Галя, отнеси шубку по этому адресу, женщина очень просила продать ей. Может, она даст нам какие-нибудь продукты!» Какое было счастье, когда Галя принесла домой 2 килограмма пшена, вязанку дров и бутылку оливкового масла! Потом Галя об­ меняла на продукты ковер. Мама ничего не жалела, может быть потому мы и выжили! Однако, сил с каждым днем становилось все меньше и меньше. Я уже почти не вста­ вала с постели. Голова от голода кружилась, и я теряла сознание. Однажды от полного истощения я впала в забытьё. Позже мама мне рассказывала. Все решили, что я умерла, позвали врача из поликлиники. Она осмотрела меня и констатировала смерть. Меня пе­ реодели в другое платье и уже собирались зашивать, как бабушку Прасковью, в старое одеяло, но, может горячая мамина слеза, упавшая на моё исхудалое лицо, может, ра­ зорвавшаяся недалеко бомба, качнувшая кровать, заставила меня вздрогнуть. Мой ма­ ленький братик Гена, пристально глядевший на меня, вдруг закричал: «Она жива! У неё дрогнули реснички!» Мама стала растирать мою грудь. Когда я очнулась, все плакали навзрыд! «Что ж вы плачете, ведь я жива!» «Да, ты жива. Какое счастье, что ты жива! А ведь мы тебя чуть не схоронили!» —сквозь слезы прошептала мама. Вдруг до моего плеча кто-то дотронулся: «Женщина, уступите мне, пожалуйста, ме­ сто у окна!». Я с недовольным видом повернула голову. Рядом со мной стоял уже не мо­ лодой мужчина, наверное, он вошел на очередной остановке. Тетушка, а вместе с ней и сидящие рядом женщины заворчали. «Я здесь воевал!» —с дрожью в голосе произнес незнакомец. Мгновенно в автобусе воцарилась тишина. Буквально на полуслове люди прервали разговоры. Я молча встала, уступив ему место. Мужчина впился глазами в мелькавшую за окном местность. Он, то вставал на ноги, то вновь садился, пытаясь успеть разглядеть что-то знакомое. Ехавший в автобусе инвалид войны, тяжело припа­ дая на протез, подошел к водителю. «Командир, ты можешь остановиться?! Мужчина здесь воевал. Пусть он выйдет, побудет немного на месте боёв, поклонится праху по­ гибших товарищей!» Автобус остановился. Мужчина, выйдя из автобуса, прижался к одиноко стоящему дереву на обочине дороги. По лицу его текли слёзы: «Простите меня, товарищи мои до­ рогие! Простите, что я выжил! Я помню вас всех, помню, как мы ехали сюда из «учеб­ ки», полные решимости победить фашистов и отомстить за наших отцов, матерей! Веч­ ная вам память!» Вместе с ним плакали, не стыдясь, слез и люди, стоящие на дороге. Каждый из них оплакивал сейчас своих погибших в этой страшной войне и умерших от голода во время блокады. «Ему надо обязательно выпить! Давайте помянем всех пря­ мо здесь. У меня есть с собой водка. Несите все, что у вас есть» -предложила бабушка, стоящая в стороне от всех. Буквально за несколько минут на обочине из расстеленных на траву платков образовался «стол» с нехитрым угощением: вареными яйцами, салом 154