21 января 1962 года, № 9 КОЛЛЕКТИВНЫЙ ТРУД Страница выходного дня Будущие «Ботвинники» Фотоэтюд Н. Чувасова. Недалеко от нашего дома было кладбище, п до нас часто доносились рыдания вдов и матерей, потерявших на войне своих мужей и сыновей. II когда по утрам, просыпаясь в продымленной комнате, мы, дети, торопились выбежать во двор—подышать чистым воздухом, я по привычке начинал прислушиваться, не плачут ли опять по погибшим солдатам. В доме у нас все были неразговорчивы и унылы. Даже обычно словоохотливая бабушка угрюмо молчала и время от Рассказ СИБИРЬ Как устарели эти восклицания: Холодная, тяежная Сибирь! Передо мной—страна очарования: Большие стройки, сказочная ширь. И неба синь, и гордые вершины, Из недр идуший уголь на-гора... И вот: вращает мощные турбины Волною светлоглазой Ангара. В саду у дома—яблоньки-красавицы, Посаженные много лет назад, К окну они приветливо склоняются, Даря плодов янтарных аромат. Сибирь! Здесь в явь претворены мечтания: Моря пшеницы! Груз добытых руд! Везде видна здесь поступь созидания— Людей советских непреклонный труд. Л. Бондаренко. К урожаю! Сверлящий воздух жгуч и колок, Морозной ночи тишина. И утро скрыл огромный полог — Туман—сплошная седина. Порошей мелкой брызжет небо. В сугробах прячется село. Земля, что дарит щедро хлебом, Спит. Все вокруг белым-бело. Приметы разные бывают. Крестьяне знают наперед: Что сильный иней—к урожаю! Но от природы благ не ждет. И агротехнике без страха Вверяется. Она сильна. Метель, пороши, снегопахи, Обогащают им сполна Копилку урожайной влаги. Г. Кибенко. времени тяжело вздыхала. —И что ты все вертишься возле меня?—сердилась она, когда я пытался заговорить с ней.— Оставь меня в покое, дай с мыслями собраться...Но потом, спохватившись и стараясь загладить свою грубость, ласково выговаривала мне: —Не нужно, внучок, быть таким любопытным. Все равно всех не перебьют. Кончится война, вернутся твои дядья домой, тогда наступит конец слезам и горю. Начнем играть свадьбы, позовем Цеко-музыканта с его большим барабаном, пригласим все село, расставим столы во дворе—до самого гумна. И посмотришь, какое веселье пойдет! Дедушка тоже стал хмурым, смотрел на всех испытующе: казалось, что он видит тебя насквозь. Он был единственным мужчиной—не считая пас, детей,—не только в нашем доме, но и во всем квартале. Поэтому женщины часто приходили к нему выплакать свое горе, попросить совета. От голода люди таяли, словно свечки. II все же всегда находилось что-нибудь—ревень, щавель или прошлогодние плоды,—чем бы можно было «смазать горло», как выражались нашенские. А если случится —разболеется скотина, стараются ее на ноги поднять разными травами и снадобьями, ну, а коли подохнет, что уж 1. Назовите 25 городов, в названии которых ость не менее четыре гласных „а”. 2. Какой город состоит из мужского имени и ста женских имен? 3. Назовите полуостров, город, озеро, залив, речну одного имени, тут поделаешь—сдерут с нее кожу, из воловьей—сделают постоКОНКУРС... Редакция газеты „Коллективный труд" объявляет конкурс на лучший фотоснимок и очерк о нашем современнике. Тема—наши повседневные будни, героика труда, борьба с отживающим и утверждение нового, коммунистического. Победителям конкурса будут присуждены соответственно в каждом жанре по три премии. За фото: первая премия 10 рублей, вторая—8, третья —5 . За очерк: первая премия 20 рублей, вторая -15, третья—10. Лучшие материалы будут опубликованы в газете. Конкурс продлится до 1 апреля. Материалы присылайте в редакцию с пометкой „На конкурс". Впишите в клетки названия десяти городов, начинающихся на букву ,О“. Эти города находятся в следующих республиках: 1. Киргизская ССР. 2. РСФСР. 3. Латвийская ССР. 4. Украинская ССР. 5. Карело-Финская ССР. 6. Нахичеванская АССР 7, Абхазская АССР. 8. Якутская. АССР. 9. Армянская ССР. 10. Башкирская АССР. лы, из бараньей—тулупы. А вот убитых на войне не вернуть! Эта мысль не давала дедушке покоя, от нее нельзя было найти никакого лекарства.Иногда он говорил: —Мы с моей старухой послали на фронт трех солдат. И нас постоянно страх одолевает, не случилось бы с ними чего-нибудь... Но что поделаешь? Война...Человеческая бойня! Будь проклят тот, кто ее выдумал... Долетали слухи, что солдаты бунтовали, не выдерживая голода, и поднимали оружие против офицеров... Позднее мы услышали еще одну новость: будто бы Стойне Димитров дезертировал с фронта п скрывается в наших лесах. Но верпы ли эти слухи? Может быть, кто-нибудь нарочно их распространяет? Дедушка был сдержанным человеком и, когда односельчанки спрашивали его Об этом, отвечал: —Не видел, не слыхал...Язык ведь без костей, на то и дан человеку, чтобы болтать... Но однажды утром появился объездчик и, взобравшись на тумбу в центре села, закричал во все горло: —Ей, селяне, слушайте! С фронта убежал Стойне Димитров, по прозвищу Усет, скрывается где-то тут, в лесах и оврагах. Кто его встретит, должен немедленно сообщить в общину. Кмет приказал не давать ему хлеба, пусть с голоду подохнет. Несдобровать тому, кто посмеет нарушить этот приказ,—будет .строго наказан... Вскоре по шоссе под конвоем провели жену Стойне — Персию. Волосые е были растрепаны, руки скручены за спиной. Двое охранников, тяжело стуча подкованными сапогами, подталкивали ее прикладами и кричали: ■—Отвечай, был у тебя ночью муж? Персия только скулила, словно побитая собака, и ничего не отвечала. Процессия направлялась в Трекляно.Бабушка проводила ее взглядом и вздохнула. —Скоты проклятые, бабу забрали! И что она им сделала? Если муж убег, так чем же она- то виновата? Осень уже воцарилась в горах, долинах, в речных поймах. Леса переливались всеми оттенками золота—от медно-красного до желтого, осыпавшаяся листва ковром покрывала влажную землю. После ясных ночей по утрам выпадал пней. —Значит, скоро жди снега,— говорил дедушка.—Дров пет, а на отощавшей скотине трудновато будет возить их из леса. У дедушки была привычка всегда кого-нибудь брать с собой в лес по дрова. Обычно ездила бабушка пли кто-нибудь из нас, старших детей. Как-то раз, спозаранку, дед поманил меня к себе: —Собирайся, прогуляемся до Златанова выгона. Дровишек нарубим. Запрягли волов, привязали к телеге торбу с картошкой, которую бабушка дала нам вместо хлеба, и двинулись в лес. В эту пору в горах было очень интересно... Слышно было, как падали с ветвей перезревшие желуди и с легким шорохом зарывались в мягкий лиственный ковер. Небольшие стада коз и овец перебегали из рощицы в рощу в поисках пищи и влажными от росы губами смачно пережевывали ее. Земля под развесистыми дикими грушами была сплошь усыпана маленькими желтоватыми плодами. И дед всю дорогу сокрушался: —Надо было захватить с собой мешок. Наполнили бы паданцами кадушку, наварили бы грушевой браги. Нынче груши в нашем саду совеем не уродились, вот бы дички и пригодились... Оранжевым пламенем полыхал боярышник, в его зарослях с ветки на ветку перелетали какие-то серенькие с тоненькими клювами птицы. Наконец, мы добрались до Тырсеницы и начали распрягать волов. Дед только было собрался покормить скотину кукурузными стеблями, как в кустах что-то зашуршало. Должно быть, дрозд или белка, решили мы. Дедушка вытащил топор и начал обрубать дубовые ветки. Мы постепенно углублялись в лес и вдруг на одной из полян натолкнулись на высокого, словно жердь, мужчину. Он был в изодранной солдатской одежде, на голове фуражка без козырька, через плечо перекинуто ружье. На лесничего не похож. Я затрепетал от страха, смотрю, вроде бы и дедушка переминился в лице, хотя по-прежнему крепко сжимал в руках топор.Незнакомец шагнул нам навстречу и улыбнулся. И я подумал, что этот бородач не так уж и страшен. —Не пугайтесь, бай Заре,— заговорил солдат.—Ведь, кажется, мы родственники, хотя и дальние, не так ли? Вот тут-то дедушка чуть было не выпустил топор из дрожа - щих рук. —Эге-гс-е, ты ли это, Стойне?—заикаясь, начал он.—Слышали о тебе разное, но не думалось, “что именно здесь тебя встретим... Тогда я понял, что перед нами Стойне Димитров. Он протянул дедушке руку. Тот пугливо оглянулся по сторонам, желая удостовериться, что вокруг никого нет, и только после этого почувствовал себя несколько свободнее. Стойне присел на корточки и оперся на ружье. Разговорились... Дедушка сообщил ему все, что знал об односельчанах. Потом он вытащил кисет с табаком и подал его Стойне. Тот скрутил цигарку, на которую ушла добрая половина содержимого кисета. —Давно я не курил настоящего табака,—сказал Стойне, жадно затягиваясь.—Иногда сотру сухие буковые листья, да не во что их завернуть... Правда, есть у меня одна бумага,— при этих словах он вытащил из-за пазухи старую измятую газету, —но лучше уж я умру без курева, чем пущу ее на папиросы. В ней про Октябрьскую революцию и про Ленина написано... (Окончание на 4-й стр.)
RkJQdWJsaXNoZXIy MTY3OTQ2