Кузьмин В.И., О родном крае и родословных Кузьминых, Кононовых, Горшковых и Ивановых. 2021

400 ва в русскую и железную печи, присмотреть за младшими братишками и сестрѐнка- ми, хорошо помыть некрашеный пол в избе, в сенях и на крыльце с косарѐм , помыть посуду, почистить картошку, нарубить в корытце мясо для пельменей, делать пель- мени и многое другое. Были братишки старше и младше меня, но мать почему-то за- ставляла все эти работы делать меня. Когда уезжали на полевые работы, отец брал с собой всех братишек, а меня мать оставляла с собой. Жили мы бедновато, но наши родители никогда нас не оговаривали, особенно это касалось питания. Когда что бы- ло, ели сколько хотели. За столом ели все деревянными ложками из одной, большой миски. Привилегий никому и ни в чѐм не было. Когда в летнее время мать уходила к родственникам, я оставался домовничать с наказом матери: быть дома, никуда не отлучаться, ну и конечно ряд поручений по дому. Когда мать доставала испеченные калачи и булки из русской печки, она все калачи и булки ставила на лавку и закрывала чистым полотенцем, а уходя из дома говорила мне: "Если к окну будут подходить нищие и просить милостыню, то подай им по целому калачу, не ломай их". Так я и делал, за что хорошо благодарили меня те, кому я подавал. Выполнив все поручения, открыв окно, я поджидал, когда вер- нется мать, а вернувшись, она разрешала мне побегать с ребятами, поиграть возле дома. Мать мы называли мамонькой, а она своих детей называла ласково: "Ваню- ша", "Андрюшенька" и т.д. Мать в разговорах с нами, когда поручала что-нибудь сделать, не повышала на нас голоса. Мы матери, когда она просила, ни в чѐм не отказывали и не отказывались выполнять еѐ поручения. Сильные сибирские морозы загоняли нас (детвору) на русскую печь, или на полати. На печи и на полатях мы мастерили игрушечные сани, телеги, дуги, куклы, запрягали и вы- прягали лошадей, шили для кукол костюмы, рубашки, брюки и пр. А вот на русской печке мы ножами прокопали глубокую ямку, в неѐ мы закладывали лук и засыпали печной пылью. Проходило какое-то время, и мы доставали этот лук − испечѐнным. Знала об этом наша добрая мамонька, знал отец и строгий дедушка, но за это нас не наказывали. Может потому, что надо было нам чем- то заниматься. Особенно оживлѐнно было на печке; когда мать пекла блины. Никто из нас не был обижен. Блины как по конвейеру подавались нам столько, сколько мы поедали. До школьного возраста у нас почти не было обуви и верх- ней одежды. Даже зимой, в снег и морозы, когда нам захочется поиграть с со- седними мальчишками, мы перебегали к ним босыми через дорогу. Когда мы садились за стол обедать, завтракать или ужинать, для нас троих босоногих: Филиппа, Никифора и меня, на лавку расстилали полушубок, козью доху или тулуп. Заворачивали нас, как могли, чтобы нам было за столом теплее. Весной и летом мы всѐ время, кроме сна, находились на улице. От воды, ветров и грязи у нас на руках и ногах появлялись цыпки − трещины на коже. Чтобы отмыть грязь, мать наливала в корыто тѐплую сыворотку от варѐного творога, ей мы парили ноги и руки и отмывали грязь. Когда в избу приходили знакомые или родственники, а мы были заняты играми на полу, мы все, как по команде, прятались под лавку. Затем ползком пробирались к порогу, к русской печке, поднимались по ступенькам на печь или полати и не подавали голоса. По просьбе знакомых матери мы пели песни. Нас хвалили за исполнение песен о