Кузьмин В.И., О родном крае и родословных Кузьминых, Кононовых, Горшковых и Ивановых. 2021

152 Мои сыночки уже подрастали на глазах. Сидели дома, играли, ходили, самостоятельно бегали зимой кататься на горку, а летом всей гурьбой на речке купались. И так шѐл год за годом. Пошли учиться в школу. За них я никогда не краснела, приходили на почту учителя и только говорили: «хорошо себя ведут», учатся на 4-5. Вот, Кузьмину стало не по себе. Как же, жена начальник, а я в еѐ подчи- нении. И вот, опять, он договаривается с моим начальником узла связи о том, чтобы я написала заявление о своѐм переводе, по собственному желанию, по- мощником начальника отделения связи, а его послали бы учиться на курсы. Так и получилось. Я была не против. В 1956 году он едет учиться в Омск. Заканчи- вает курсы и начинает работать начальником отделения связи, а я его помощ- ником. Всѐ было хорошо. Он стал работать. В 1957 году родилась дочка. И дела шли на работе и дома нормально. Но, как говорят, какой характер, такая и судьба человека. В 1960 году, 12 июня Кузьмину нужно было дежурить у ком- мутатора до 11 часов вечера. После этих отработанных часов он встал и быстро пошѐл к Косте Суховееву, который строил дом. Суховеев, его друг, не звал его на помощь. Я сказала, что ты, ведь, уже не нужен там. «Нет, нужен» сказал он и ушѐл. В этот злополучный день, час, он попал наподхват и, главное, на выпивку до трѐх часов ночи. Все пили бражку. Все пошли по домам, а Кузьмин решил навестить свою любовницу, ну как больше назвать, не знаю. А в пятом часу утра шѐл крик и шум на всѐ село об этом любовном похождении. Вот что его туда тянуло? Семье горе, семье позор. А дети, их трое, дочке три года. Можно это только сказать, но пережить нет сил. Суд состоялся открытый. Всѐ село бы- ло в шоке. Не могла я смотреть в глаза людям, которые приходили ко мне на почту. Все мне сочувствовали, но помочь никто не мог. Присудили ему 3 года. Страшно то, что для коровы заготовить корм такая проблема. И почему- то никто его не продавал в то время. И вот дети мои были участниками в заго- товке сена с дядей Васей (Лавринович Василий Максимович−В.И.), который их взял на сенокос. А я брала отпуск и за дядей Васей возила почту в деревню Се- ликла. Но, ведь, такая маленькая дочка, некуда девать, ни садика, ничего, ходи- ла по соседям, находилась на почте. Так и выросла. Через три года отец при- шѐл. Нет ему здесь работы. Всѐ его стремление получить эту должность прова- лилось. Никто его не одобрял за его поступок. Он злился, а сделать ничего не мог. Теперь уже я не уступила ему свою работу. Да и люди не хотели, чтобы он работал на прежней должности. Начальник ему отказал. Приняла я его с разби- тым, обиженным донельзя, сердцем. Глубоко таилась ненависть, но дети – сы- новья, только и звали «папка». Что делать? За них, за детей, произошло прими- рение. Ведь я хотела, чтобы у них был отец. Устроился он в сельпо. Там была повальная пьянка. И пошла новая непоправимая жизнь. Кто скажет хорошо, ко- гда в дом заявляется в дым пьяный муж. Отец, наверное, и получил неизлечи- мую болезнь из-за этой выпивки. Он не мог это преодолеть. Он так обращался со своим здоровьем, как никто другой. В работе сельпо он добивался хороших результатов. Он относился ко всему справедливо. Хотел, чтобы у него на рабо-