Кузнецов И.В., Книжность Древней Руси (XI-XVII вв.)-2021

ЖИТИЕ АВВАКУМА 201 размыло до крохи. Из воды выйдя, смеюсь, а люди те охают, глядя на меня, платье-то по кустам вешают. Шуб шелковых и кое-какой безде- лицы-той было много еще в чемоданах да в сумах – с тех пор все пе- регнило, наги стали. А Пашков меня же хотел бить: «Ты-де себя выставляешь на посмешище». И я, в куст зайдя, к Богородице припал: «Владычица моя, пресвятая Богородица, уйми дурака того, и так спина болит!» Так Богородица-свет и уняла – стал по мне тужить. Доехали до Иргеня-озера. Волок тут, стали волочиться. А у меня (Пашков) работников отнял, другим наняться не велит. А дети были маленьки: таскать не с кем, один бедный протопоп. Сделал я нарту и зиму всю за волок бродил. у людей и собаки в подпряжках, а у меня не было ни одной, кроме двух сынов, – маленьки еще были Иван и Прокопий, тащили со мною, что кобельки, за волок нарту. Волок – верст со сто; насилу, бедные, и перебрели. А протопопица муку и младенца за плечами на себе тащила. А дочь Аграфена брела-брела да на нарту и взвалилась, и братья ее со мною помаленьку тащили. И смех, и горе, как помянутся дни те: ребята-те изнемогут и на снег по- валятся, а мать по кусочку пряничка им даст, и они, съевши, опять лямку потянут. И кое-как перебились через волок да под сосною и жить стали, что Авраам у дуба Мамврийского [Быт. 13 : 18]. Не пустил нас и в за- секу Пашков сперва, пока не натешился; и мы неделю-другую мерзли под сосною с ребятами одни без людей на бору; потом в засеку пустил и указал мне место. Так мы с ребятами огородились и, балаганец сде- лав, огонь курили. И как до воды домаялись весною, на плотах по- плыли по Ингоде-реке; от Тобольска четвертое лето. <…> Два сына у меня умерли в тех нуждах. Невелики были, да все одно детки. Пускай их, Бог их приберет. А с другими мы, скитаючись, наги и босы, по горам и по острым каменьям, травой и кореньями пе- ребивались. И сам я, грешный, причастен был мясу кобыльему и мертвечине по нужде. Но помогала нам по Христе боярыня, воевод- ская сноха Евдокия Кирилловна, да жена его, Афанасьева, Фекла Си- меоновна. Они нам от смерти, Христа ради, отраду давали тайно, чтоб он не сведал. Иногда пришлют кусок мясца, иногда колобок, иногда мучки и овсеца сколько удастся – четверть пудика и гривенку-другую, а иногда и полпудика, и пудик передаст, накопив, а иногда от кур корма нагребет. И той великой нужды было годов с шесть и больше. А в другие годы Бог отпустил.