Покрышкин в воздухе и на земле - 1995

жизнь прибавите? Наоборот, это будет значить, что мои дела уже совсем плохи... И я буду чувствовать вину в том, что из-за меня мой муж не уехал, моя жизнь еще больше укоротится. Но я же не виновата, что заболела... Его люди знают, верят ему, а им там будет тяжело... Пусть он едет, не лишайте его этого права, а меня — последней надежды... Это прибавит мне силы... Я буду его ждать, как когда-то ждала, по­ стараюсь победить болезнь... Я же сильная... Он дол­ жен быть там. Пожалуйста, пусть едет... Ради меня, ради детей... Умоляю вас, — и она попыталась опу­ ститься на колени. Александр Иванович подхватил ее, Гудков быстро подставил стул, женщина в изнеможе­ нии села, прижав к себе спавшего ребенка, и беззвуч­ но заплакала. Наступило тягостное молчание. Александр Ива­ нович переводил взгляд со спящего ребенка на жен­ щину, на ее второго ребенка, стоявшего рядом с ней... Потом спросил Гудкова: — Где ее муж сейчас? — На погрузке с людьми. — Хорошо... Пусть едет. Я и сейчас помню, как засияли глаза этой женщи­ ны. Она порывисто встала и, словно боясь, что ко­ мандующий передумает, начала его благодарить, за­ тем быстро вышла из кабинета. Александр Иванович молчал. Молчали и мы. Потом Гудков сказал: — Женщины присмотрят за ней и малышами. Они ее не оставят. — Хорошо. А вы, — обернулся Покрышкин ко мне, — следите за ее состоянием. Если оно начнет ухудшаться — придется его отозвать. ...Примерно через полгода мы этого офицера ото­ звали. Да, Александр Иванович был очень внимателен к людям. Не на словах, а на деле. У него было очень мно­ го друзей. И конечно, наиболее дорогие — о войны, в первую очередь — летчики... Наверное, нет слов, которые выразили бы меру должного уважения к людям этой профессии. Но и они — простые смертные... Только большая любовь в состоянии вынести все тревоги их жизни. Семьи лет­ чиков живут на аэродромах. В летные дни их жены спокойны, когда воздух содрогается от взлетающих и садящихся самолетов. Но когда вдруг в положенное