Покрышкин в воздухе и на земле - 1995

шение к каждому человеку. Тахсжэ не могу вспомнить, чтобы кто-либо из допустивших нарушение морально- этических норм остался безнаказанным. В этих слу­ чаях Александр Иванович был беспощаден, хотя и сам переживал случившееся не меньше пострадавшего. Большая вера в человека, в его творческие способ­ ности помогала ему находить, распознавать скрытые возможности того или другого командира и раскры­ вать их. У Александра Ивановича не было склонно­ сти к морализаторству, поучительству и тому подобно­ му — свои замечания он делал тактично, кратко, де­ лая ударение прежде всего на успехах — верном при­ знаке больших возможностей. Это позволяло приохо­ тить человека к активности, самостоятельности, про­ явлению инициативы. Никогда Александр Иванович не позволял себе подавлять собеседника силой своего авторитета, заставить его поступиться истиной, отка­ заться от своего мнения. Покрышкин не терпел ма­ лейшей непорядочности между людьми, отвергал вся­ кую «философию замочной скважины», требовал от­ крытых, правдивых и чистых взаимоотношений. Сек­ ретов от коллектива у него не было, и он никогда не принимал «доверительных» информаций, не шел на встречи «с глазу на глаз», не пользовался «сведения­ ми» по слухам. Он не позволял никаких «выяснений отношений», пресекая это тут же: «Работать, по-на­ стоящему работать надо, а жизнь сама рассудит, кто прав!» — и все становилось на свои места. Всю свою жизнь Александр Иванович был среди людей. К нему постоянно обращались с различными просьбами как к депутату Верховного Совета СССР. И при любых условиях он умел держать себя в руках, быть в форме, во всех самых сложных экстремальных ситуациях; никогда не суетился перед начальством и никому не позволял что-то делать, чтобы «угодить», как это иногда делалось у других. «Работайте, как всегда, честно и добросовестно, ничего не выдумывай­ те. Надо показывать то, что есть, чем мы живем, кто мы есть на самом деле». Сам он умел себя вести без­ укоризненно в любой ситуации — самой сложной и самой горькой (и это бывало), в полосе «невезения» Александр Иванович не опускался до проявления сла­ бости — всегда оставался спокойным, ровным, пол­ ным оптимизма...