Покрышкин в воздухе и на земле - 1995

руку и снова оказываюсь на земле. Мелькнула ужас­ ная мысль, и я похолодел! Если в следующий раз я не попаду в кабину, то двигатель, прибавляющий оборо­ ты, лотом уже не даст мне это сделать! И тогда — страшно подумать! Держась за вырез лючка, напрягаюсь и с остерве­ нением бросаюсь на крыло. Но, что такое — кто-то подталкивает меня сзади и я уже в кабине. Плюхаюсь на сиденье и осматриваюсь. У правого крыла стоит комдив Покрышкин и знаками показывает, что нужно сбавить газ и снять тормоза со стопора, что я и делаю. Неисправность устранена. Воспрял духом! Прорулив, пробую тормоза, за­ тем — рацию. При связи с КП узнаю, что за мной ушла машина. Хотя все обошлось благополучно, на душе тревожно — надо же было такому случиться при комдиве. В столовой при появлении Покрышкина вскаки­ ваю, хотя знаю — не по уставу, и ошалело смотрю на него. Козырнув, он обращается ко мне: «Воронежский?» И добавляет: «Сиди, сиди». Прищуренные глаза ком­ дива изучают меня, губы в полуулыбке. — Совсем не воронежский, а с Дальнего Восто­ ка, — выдавливаю я. И только когда Покрышкин, сняв фуражку, садится напротив, решаюсь сесть. — Петушишься? Я говорю, что нет, просто оробел. Сначала комдив добродушно смеется, а затем замечает, что для робости не должно быть причин — он тоже был таким, как я... Незаметно исчезают настороженность и скован­ ность. Покоренный вниманием я выкладываю, что тех­ нический состав многое знает о нем, считает его своим и далее все о себе, как на духу. Короткими вопроса­ ми и замечаниями Покрышкин направляет беседу. Чувствую, что разговаривает он со мной не как с подчиненным, а как с младшим братом, доверительно, с уважением, не упуская и возможности подковыр­ нуть: «Признайся, мог же упустить самолет?» Я воз­ ражаю. Не знаю, как долго бы продолжалась наша беседа, если бы его не вызвали. Поднявшись из-за стола, Пок­ рышкин заключает: «То, что самолеты улетают отсю­ да все — хорошо, особенно сейчас. Заправляйся по­ плотней, готовься в передовую, ехать придется в ночь.