Историческая энциклопедия Сибири I

контроля над мировоззрением и деят-тью их осн. мас­ сы. Прямым репрессиям отводилась важная, но не ре­ шающая роль. В кон. 1920 —нач. 1930-х гг. начался процесс лик­ видации самодеятельно возникших объединений И. Так, под видом «самороспуска» в 1931 была закрыта круп­ нейшая в Сибири краевед, орг-ция Об-во изучения Си­ бири, к сер. 1930-х гг. прекратили деят-ть секции про­ фсоюзов —науч. работников (СНР ), инж.-техн. (ИТС) и др. Взамен создавались собственно «советские» орг- ции типа Всесоюз. ассоциации работников науки и тех­ ники для содействия социалистич. стр-ву в СССР (ВАР- НИТСО), на к-рые, как и на партячейки, возлагались задачи установления контроля над группами И. изнутри и использования потенциала сформировавшейся к кон. 1920-х гг. политически актив, части специалистов. Среди офиц. инициированных кампаний, напрямую затронувших соц. и проф. положение значит, групп спе­ циалистов, по своим масштабам превосходила все пре­ дыдущие т. н. ген. чистка аппаратов упр-ния 1929—31. Всего по звеньям аппарата в Сибири она затронула ок. 15 тыс. чел., или 16,3% от числ. прошедших проверку служащих, в первую очередь группы «бывших», «ли­ шенцев», ссыльных, именно в них доля специалистов оставалась традиционно высокой. Среди «вычищенных» уд. вес лиц, имевших образование выше ср., составил ок. 30% (в т. ч. высш. — 9,3%), состоявших на гос. службе до 1917 —50,7%. По критерию проф. и долж­ ностной принадлежности V* «вычищенных» относилась к специалистам высш. и ср. квалификации, из них ра­ ботников земел. органов и мест, хоз-ва —8,4%, ИТР — 5,9, работников адм. и судеб, органов —5,7, сфер об­ разования, здравоохранения, культуры — 5,2%. Хо­ тя кампания «чистки» и не носила явно выраженного антиинтеллигент, хар-ра и в опред. степени достигала своих прямых целей (изъятие контингента людей, яв­ но неспособных к работе, бюрократов, разложивших­ ся элементов), условия работы специалистов усложни­ лись. Многие из «бывших» потеряли работу или были понижены в должност. статусе. Резко сузились возмож­ ности сохранения должностей для служащих с дорев. стажем, бывш. белых офицеров, бывш. священнослу­ жителей и др. «Чистки» и лишение избират. прав стали, однако, только нач. звеном в цепи соц.-полит, дискриминаций, к-рые в кон. 1920 —нач. 1930-х гг. переходят в прямые репрессии. Внутри гос. репрес. системы специалисты могли оказаться в разном положении: одни из них по­ полняли контингент мест заключения (тюрем, колоний, лагерей), др. составляли вольнонаем. персонал. Расши­ рение лагерно-комендатур. сети в 1930—33, в т. ч. одно­ го из наиболее круп, подразделений ГУЛАГ — СибЛАГ, потребовало экстраординар, мер по ее насыщению спе­ циалистами различ. профиля. Среди адм. персонала и специалистов, работавших в Упр-нии СибЛАГ и в отд-ниях и лагер, пунктах, вольнонаемные составля­ ли 40%, остальные места заполнялись заключенными. Не менее остро встала проблема кадров при создании сети комендатур для спецпереселенцев. На обслужива­ нии комендатур Нарымского кр. в 1-й пол. 1930-х гг. использовались почти 450 представителей репрес. И. — учителя, медики, производств.-техн. работники и спе­ циалисты с. х. Полит, ориентации И. традиционно являлись пред­ метом пристального внимания парт., сов., профсоюз, органов, ОГПУ—НКВД. К нач. «Великого перелома» офиц. трактовка полит, облика И. сводилась к форму­ ле: «близкие» составляют меньшинство, а «чуждые» и «обыватели» («болото») — большинство работников умств. труда. О «чуждости» большинства специалистов сов. строю судили на спорной основе: по сведениям об их соц. происхождении, прошлой проф. и полит, деят-ти, по устным высказываниям. Однако осторож­ ности требует и оценка публич., зачастую мае. полит, деклараций о поддержке сов. строя, к-рые звучали на съездах специалистов со 2-й пол. 1920-х гг. Весьма сильными в среде «старых» кадров были ориентации на аполитичность и конформизм, взаимно дополняв­ ших друг друга. Анализ изменений, происшедших в соц.-полит, облике регион. И. в годы «Великого перелома» и 1-х пятилеток, позволяет констатировать, что «советизация» работников умств. труда, под к-рой понимались полит, поддержка сов. гос. строя и проф. деят-ть по его укреп­ лению, к сер. 1930-х гг. стала реальностью. Но провоз­ глашенная лидерами страны идейная консолидация И. не была достигнута: сохранялись соц., психол. и иные различия и противоречия между «старыми» и «красны­ ми» специалистами, а также выдвиженцами. Годы Великой Отечественной войны. Война вне­ сла коррективы в размещение и использование интел­ лект. потенциала Сиб. региона. Воен.-полит, фактор определил повышен, мобильность и миграции И.: воен. и труд, мобилизации специалистов, волны эвакуации первых 2 лет войны и реэвакуац. процессы в ее завер­ шающий период. На нач. этапе войны призыв в армию и доброволь­ чество привели к сокращению числ. науч. и науч.-пед. кадров вузов и НИИ. Прежде всего мобилизации кос­ нулись квалифицир. мед. персонала. За воен. период в действующую армию было призвано 230 сотрудников Томского и ок. 150 —Омского мед. ин-тов. В 5 круп­ нейших техн. вузах Зап. Сибири (Новосибирский ин-т военных инженеров транспорта, Томский индустриаль­ ный ин-т и др .) общая числ. проф.-пед. состава (ППС) сократилась к 1942/43 уч. г. по сравнению с 1940/41 на 31,8%, в т. ч. преподавателей и ассистентов — на 48,6% (в целом по стране эти цифры составили соотв. 45,5 и 56,5%). В годы войны в Сибирь были перебазированы де­ сятки вузов и НИИ из зап. р-нов страны. Города Зап. Сибири, прежде всего Новосибирск и Томск, приняли свыше 30 вузов, а также науч. коллективы отрасл. ака­ демий и ряда наркоматов. Эвакуац. процессы вызвали абс. рост в регионе НПК высш. квалификации, с уч. степенями и званиями. Так, в техн. вузах Зап. Сибири число профессоров выросло в 1941—42 с 32 до 56, доцен­ тов —со 125 до 138 (без учета совместителей). Общая числ. науч. работников Омска в 1940—43 увеличилась со 175 до 235. В Алтайском кр. к 1944 насчитывалось 179 науч.-пед. работников, в т. ч. 62 профессора, из них 40 были сотрудниками эвакуир. НИИ и вузов. В 1943/44 уч. г. в Красноярском медицинском ин-те % ППС являлись работниками ленингр. институтов. На базе эвакуир. вузов возникли Алтайский сельскохозяй­ ственный и Алтайский машиностроительный ин-ты. Од­ нако начавшаяся с 1943 реэвакуация вновь обострила проблему высококвалифицир. кадров. К осени 1944 на кафедрах вузов Новосибирска недоставало 43 профес­ соров, 54 доцентов, 99 преподавателей и ассистентов, доля докт. и канд. наук составляла ок. ‘Л от общей числ. НПК. За годы войны размещение науч.-образо- ват. потенциала в Зап. Сибири не претерпело радикал, изменений. В 1945 на долю Томска приходилось 37,5% общей числ. ППС, 42% — профессоров и докт. наук, 38% —доцентов и канд. наук. В Новосибирске сосредо­ точилось ок. 30% ППС, а с развертыванием здесь ком­ плекса акад. НИИ Западно-Сибирского филиала АН СССР обозначилось положение города как ведущего науч.-образоват. центра в регионе.