Сатирикон № 7, 1913

м о л о д о с т ь . У Басистова ломался голосъ, Надъ губой повыросъ странный пухъ. Въ сердце что-то звонкое боролось, Такъ что духъ захватывало... ;духъ... Появились новыя перчатки, И манеры новыя во воемъ. Кольца: черныя, широюя «печатки», Разсуждешя о томъ, о семь... А недавно, лишь зовутъ на ужинъ, и н ь оываль испуганъ и смущенъ, каждый мускуль криво быль напруженъ, п а виду у ВСьХЬ, КаКЪ будто ном'Бщенъ. Нынче... Боже! СмБлыя ухватки И такая взвинченная речь... «Что? Бестужевки? Понятно ретроградки: Курсы, видите-ли, нужно имъ «беречь»!?. «Что? Как!я тамъ еще нужны Балканы? Это нужно—сытымъ буржуа...», Говорили онъ, двигая стаканы, И закуску рыбную жуя. И когда поднялся адвокатъ Ахматовъ, Баловень красивый и кумиръ, Быль Басистовъ отъ презренья матовъ, Презирали таки остро целый м1ри. После ужина курсистку Соню ! Они поди Чайльди-Гарольда уводили. «Я не каки Ахматови. Не фаооню. Грубый, либеральный крокодили...». «Слезы а рабочихи... Фразы...». Говорили на утро они опять, На второе выбирая зразы (Бези гарнира, си лукомъ: двадцать пять). Рисовали разсЪянно посредствоми вилки На остаткахи соуса пейзажи... Выходили на холоди изи курилки... «Капитали!» и «Б’Ьсь хромой! Лессажи!». Таки встречали его у подворотни Университескш букинисти, Книжеки есть потрепанныхи полсотни, Но для первокурсникови рГчисти: «Сударь! Не возьмете-ль: «Заратустра»! Очень даже ходкш экземпляри...» Говорили коммерщи советники шустро «И для «Капитала» есть футляри!..». Заплатили за Ницше они копТеки сороки, Заратустру выбирая полчаса... Мне за то1Басиотови безконечно дороги, Что начнется си книжкой жизни полоса, Что изи за четыреставосьми страничеки (Не разрТжети они изи нихи большой проценти) Будети они пугать знакомыхи фребеличеки, Точно они уже совсЬми привати-доценти... «Что? Страдашя?? Туда ими и дорога! Хоть, кто слаби—проваливай во прахи!» И, прощаясь си Соней у порога, «Also» (будети говорить они) «sprach!». Сергей Горный. СЛУЧАЙ и з ъ ЖИЗНИ. Разсказъ Аркадая Аверченко. Некоторые критики упрекаютъ меня въ томъ, что я никогда не описываю действительной жизни, а «выдумываю изъ головы» сюжеты своихъ разсказовъ. Ну, хорошо. Ну, вотъ этотъ разсказъ я, наконецъ, решили напи­ сать не «'изъ головы»; я решили добросовестно передать все, ! ничего не преувеличивая, не преуменьшая, всю ту адски- перепутанную нить действительной жизни, раземотрешемъ которой я были занять вчера*. Да и сегодня тоже занять (вотъ—пишу). 1. Едва я спустился вчера, въ 3 часа дня, въ низокъ кав- казскаго ресторанчика, какъ сразу же увиделъ толстаго смуглолицаго человека, сидевшего въ углу съ понуренными видомъ. Мы узнали другъ друга. — Ага! — улыбнулся я.—Живы, здоровы? Вы меня помните? — Еще бы! Если бы не вы, до сихъ поръ пришлось бы мне сидеть «за въездъ въ магазинъ на автомобиле че- резъ оконное стекло». Что говорить—шофферъ я плохой. Я познакомить пришедшаго со мной товарища съ «шофферомъ», и мы, усевшись за соседними столикомъ, дружески разговорились — Со мной всегда камя-нибудь дурацюя исторж слу­ чаются, — съ невыразимо печальными видомъ признался этотъ человеки.—То я на автомобиле въ магазинъ въеду, то меня вь театре ночью забудутт и запрутъ, то я прыгаю въ реку, чтобы спасти гладильную доску, похожую, по моему мнешю, на погибающаго. Онъ огляделся и наклонился къ намъ съ загадочнымъ В1ИД0МЪ. — А теперь... Вы знаете что? Ко мне покойникъ сталь являться. — Ну?—удивились мы, тоже пониэивъ голосъ до шо- пота.—Является? Ночью? — Да нетъ, не ночью. Днемъ. — Что вы говорите!—удивился я.—Что за странное существо! Днемъ пугать человека... — Да онъ меня не лугаетъ. Онъ триста рублей тре- буетъ. — Меркантильность удручающая! За что же это онъ? — За гробъ и за ногу. Никакой у людей благодар­ ности. Мы изъ деликатности постеснялись начать разспросы, но онъ самъ спросилъ, вздыхая: — Разсказать? — Конечно, конечно. Это' очень... любопытно. Наетоя- щ1й покойникъ, являющшея днемъ... — Да онъ... какъ бы сказать... не настояний. Былъ, действительно, покойникъ, а потомъ... Прямо-таки, сущая чепуха! — Ну? Ну? — Вы знаете, где я служилъ последнее время? — Вероятно^ при посольстве?—высказалъ вежливое предположеше мой товарищи. — Да, какъ же! Держите карманъ шире... To-есть, такъ мне не повезло, такъ не повезло, что просто ужасъ. Поду­ мать: учился я въ свое время въ гимназш, окончили три класса и дошелъ до того, что последнее время служили вагоновожатыми трамвая!! — Какая трагедая!—вздохнули мой товарищи.—Ну? — Видите-ли, я больше нривыкъ къ интеллигентному труду. Шофферъ я плохой и вагоновожатый былъ препар­ шивый. Вмёсто того, чтобы следить за своими деломъ, я считали количество оконъ въ домахъ, старался обгонять, ради спорта, экипажи, или читали вывески наоборотъ. —- Какъ это?—заинтересовался мой товарищи. — А такъ: написано, напримеръ, «магазинъ Бурцева», а наоборотъ читаешь: «Авецрубъ низагамъ». — Авецрубъ низагамъ, — прошептали я. — Это, дей­ ствительно, замечательно. Забавно! Онвабазъ... — Чего? — Онвабазъ! Забавно. — Да, да. Такъ вотъ я и говорю: вместо того, чтобы дело делать, я ворони считали. Ну, вотъ... Недавно еду — вдругъ изъ-за угла погребальная процесая. Эхъ, думаю, успею проскочить—трахъ! Что же вы думаете?! Вагонъ мой надетаетъ на катафалки, гробъ съ покойникомъ летятъ на рельсы, вагонъ наскакиваетъ на гробъ—и не успеваетъ ни­ кто оглянуться, какъ гробъ—на куски, а покойнику коле- сомъ кусочекъ ноги отхватило... Да, вотъ, не онъ-ли это сюда ковыляетъ? Мы въ ужасе вскочили и обернули лица къ дверями, въ которые кто-то вошелъ. — Нетъ, не онъ! Да ужъ вы не безпокойтесь... Онъ явится, проклятый! И здесь меня найдетъ. Притащится! — Амусъ лешосъ,—сказали я своему другу, изъ де­ ликатности затемнивъ фразу. Но опытное ухо бывша 1 Го вагоновожатаго, уловило смысли этихъ 'СЛОВЪ. — Ничего, я не сошелъ съ ума. Вотъ увидите — явится! Слушайте же, что дальше было. Едва только колесо наступило на лапу покойнику, какъ онъ зашевелился, задер­ гали руками, и ну—орать, что есть мочи! Эти дураки док­ тора такъ и не разглядели, что усопшш-то спали въ летар- рическомъ сне. — Изумительный случай!—ахнули мы. — Ничего не изумительный. Самый обыкновенный. Го-