Советская Сибирь, 1996, № 248 - 249

ЛИТЕРАТУРНАЯ ГОСТИНАЯ ) 19 Шутки наших предтеч САВВА КОЖЕВНИКОВ (Его именем названа улица вНовосибирске) Когда комар взвешивается на комари­ ных весах, то он много весит. * * * Если встанем, то еще выпьем, а не вста­ нем — тогда уж пойдем! КОНДРАТИЙ УРМАНОВ (Его именем названа улица вНовосибирске) На инструктаже молодых охотников и рыбаков перед сезоном. Вопрос из зала: — Сколько водки надо брать с собой? — Сколько ни брал, никогда не хватало. А почки требуют отсрочки... Короче — инвалид сполна. Причем ж е , братцы, тут война? Сей престарелый инвалид Имел весьма приличный вид — Едва войне пришел конец, Шагал солдат наш под венец. * * * У копеечных ценностей стоят рубле­ вые сторожа. * * * В лице инкогнито есть что-то От зверской девственной красы: Ка к будто к ж ... бегемота Под хвост приклеили усы. * * * Нет на свете большей ошибки, у л ы б а ю т с я выпуск 5 < . Х< 5 СО 5 ° 9 5 • - 3 6 ? 1?= ДАВИД иохимович (Д. ЗОЛОТОВ) Сверстникам-ветеранам Послушать этого солдата, Одна война лишь виновата, Что диабет и геморрой Теперь имеет наш герой, И к ним рассеянный склероз, И кости ломит на мороз, В глаза забралась глаукома, Три бородавки — не саркома, С двухсот — терзает аритмия, После трехсот — стенокардия, Чем не ответить улыбкой улыбке. * * * Все течет, все изменяется и все время не туда. ВАСИЛИЙ ПУХНАЧЕВ ■(На доме, где он жил, мемориальная доска вего память) Еду из райцентра в глубинку, спрашиваю мужичка-возницу: — А далеко до вашей деревни? — Отродясь десять верст ездили. А тут черт землемера нанес. Дак теперь пятна­ дцать ездим. Нелли ЗАКУСИНА Давно, когда я работала в «Сибирских огнях», записывала эк­ спромты, которые на ходу сочинялись моими сотоварищами по редакции. Некоторые из них привожу здесь. Счастье приходит раз в жизни, а ухо ­ дит каждый день. Коллективное творчество. * * * Экстравакантная женщина. Импотенциальный автор. * * * Засланец (шпион). А. Китайник. * * * Мы — мыслящие огурцы (в человеке столько ж е процентов воды, сколько в огурце). Г. Карпунин. * * * Сало есть — ума не надо. А. Плитченко. * * * Когда я слушаю спор двух поэтов, мне хочется написать приказ о ликвидации отдела поэзии. А. Никульков. * * * Мы из тебя тургеневскую дурь выши­ бем. А. Горшенин Т. Шипиловой. * * * В твоем богато/*- внутреннем мире трешки не найдется? День вампира: встреча доноров с упыря­ ми. — Поилец наш! — с ласковым взглядом на портрет Брежнева. Т. Шипилова. * * * На кого лечь, всегда можно найти, а по­ ложиться не на кого. П. Муравьев. * * * Гороскоп чем точен: всегда можно не­ нужное вычеркнуть. В. Шапошников. Геннадий ПРАШКЕВИЧ Художник 3, с большим трудом выехавший из СССР где-то в самом конце 70-х, обосновался в Париже. Сбылась давняя мечта, всегда казавшаяся несбыточной, — показать свои работы Марку Шагалу. Договорившись через друзей с художником, 3 разложил по полу и поставил вдольстен мас­ терской свои немало переусложненные офорты, гравюры, литографии, нагонявшие когда-то беше­ ную, прямо смертную, тоску на городских и областных партийных секретарей, отвечающих за иде­ ологию. Неторопливо пройдясь по мастерской, вздохнув, пожевав губами, обдумав что-то, Марк Шагал на­ конец повернулся к художнику. — Молодой человек, — сказал он со своим неистребимым витебским акцентом. — Когда мне было столько лет, сколько сейчас вам, я брал сосуд, рисовал сосуд, и у меня получался сосуд. А вы берете козу, рисуете козу, а у вас получается сосуд. Вы берете сосуд, рисуете сосуд, и у вас получа­ ется коза... Шагал помолчал минуту, а затем с изумлением спросил: — Молодой человек, что вы собираетесь делать дальше? Владимир ШАПОШНИКОВ Одна почтенная дама-литературовед выступала время от времени с воспоминаниями о поэтах «се­ ребряного века». Она была в весьма преклонном возрасте и в молодости своей лично знала Брюсо­ ва, Бальмонта, Ахматову, Цветаеву. Но перед каждым ее выступлением аудиторию предупреждали, чтобы не спрашивали о Блоке, с которым у нее было связано что-то неприятное для нее. Однажды старушку пригласили на семинар молодых поэтов и, как всегда, предупредили о Блоке. Но один «семинарист» опоздал и предупреждения не слышал, и, когда после воспоминаний пошли вопросы из зала, он вполне невинно попросил: — Расскажите о своих встречах с Блоком. Все с любопытством замерли... Старушка поправила пенсне и спросила: — Простите, а кто это такой? Лоллий БАЛАНДИН «Красный факел» и цирк Работая над книгой о старейшем театре города, я обнаружил любопытный факт: между «Крас­ ным факелом» и цирком существовали давние и очень теплые отношения. Краснофакельцы заим­ ствовали у представителей смежного искусства многие приемы —учились делать переднее и заднее сальто, садиться на «шпагат», умели жонглировать тремя предметами, ничего не стоило драмати­ ческому артисту пройтись «колесом», с разбега сделать кульбит. А главное, перенимали у циркачей особое качество сценической заразительности, которое обозначалось специфическим термином «кураж». Цирковые артисты в свою очередь старательно изучали способы сценического общения с парт­ нером, со зрительным залом, учились «держать паузу». Ко времени моей работы в театре (начало 50-х годов) я застал еще отголоски этой давней друж­ бы, благо, ей способствовало близкое месторасположение театра и цирка: в те годы каждое лето шапито разбивалось напротив «Факела», прямо через дорогу, рядом с Домом культуры имени Ок­ тябрьской революции. Бывало, во время репетиции зайдешь в зрительный зал и в полутьме его не­ пременно застанешь кого-нибудь из цирковых артистов. Особенно часто на репетициях Веры Пав­ ловны Редлих любил бывать знаменитый впоследствии «солнечный клоун» Олег Попов. Ну а мы, молодежь, не пропускали выступлений жонглеров, воздушных гимнастов, уморительных коверных. Великое уважение вызывали у нас, представителей сравнительно безопасной профессии, шрамы и ссадины укротительницы львов Ирины Бугримовой. Приехала как-то в Новосибирск обаятельная группа партерных гимнасток. Чудеса пластики и эк­ вилибра выделывали эти пятеро девушек. Под ритмическую музыку они выстраивали умопомрачи­ тельные пирамиды, а в завершение номера по единому сигналу с трехметровой высоты, словно се­ ребристые рыбки, сверкнув в свете прожекторов, с двойным, тройным сальто они рассыпались по арене и с милой грациозностью делали публике свой «комплимент». После представления, восхищенные, мы пошли как-то провожать девушек до циркового общежи­ тия. Впереди шел изящный Алеша Малышев и, наклонившись к особо понравившейся ему «низо­ вой» — стройной красавице акробатке, что-то журчал ей веселое на ухо. Девушка рассмеялась и кокетливо передернула плечиком. В следующую секунду произошло нечто непонятное — Алеши с нами неоказалось: вмгновениеока он перелетел через палисадник. Опомнились мы, когда увидели, что спутница Алеши, вытащив незадачливого своего ухажера из кустов, с виноватой улыбкой помо­ галаемуотряхнуться от прилипших листьев. Право, она никак не предполагала, чтоее неловкое дви­ жение произведет такой эффект. Прошли годы, Алексей Малышев успел окончить школу-студию МХАТ, стал неплохим актером и режиссером, получил звание заслуженного деятеля искусств, преподавал актерское искусство. Но никогда он не забывал давнего урока и постоянно напоминал своим ученикам, что цирковое искус­ ство — важное слагаемое искусства театрального. Наш гость — Евгений Леонов Была на Новосибирском радио такая традиция — каждое лето к гастролям столичных театров литературно-драматическая редакция готовила новую инсценировку с тем, чтобы поставить ее с приезжими актерами. Так было и в тот раз: к приезду Московского театра имени Станиславского сделана была инсценировка по рассказу Войновича «Мы здесь живем». Среди приглашенных ис­ полнителей оказался и молодой, еще не народный идаже не заслуженный, Евгений Леонов. Работа с ним очень запомнилась. Приходил на репетиции Леонов заранее, много и охотно беседовал с ра­ ботниками радио, шутил, рассказывал о съемках недавно вышедшего на экраны фильма с его учас­ тием «Полосатый рейс». На репетициях устанавливалась чудесная атмосфера непринужденности, раскованности, которая так импонировала веселой, озорной тональности рассказаопального вте годы писателя. Своимчуть хриповатым негромким голосом Леонов рассказывал одну за другой истории о съемках нашумев­ шего фильма. — Мы до сих пор удивляемся, что все сошло благополучно. Уж очень много было эксперимента­ торства. Никто не знал, например, как будет реагировать тигр на запах шампуня. Помните эпизод, когда мой герой моется в ванне, напевая, намыливает голову и вдруг замечает подошедшего тигра? Конечно, для страховки при съемке присутствовал укротитель, он прятался под ванной и водном из дублей можно было заметить даже его ноги. Но полной гарантии поведения тигра вданных обсто­ ятельствах никто дать не мог. Так что в момент, когда мой герой обнаруживал присутствие зверя, особого труда не стоило обыграть ужас, когда я обнаруживал неожиданное соседство усатой «ко­ шечки». А дальнейшее было забавно. Во время обязательного контрольного просмотра фильма членами Политбюро эпизод, где мой герой, сверкнув голым задом, выскакивал из ванны, встречен был дружным хохотом. Но неожиданно раздался возмущенный голос нашего министра культуры Екатерины Алексеевны Фурцевой: «Стриптиз!» Немалых усилий стоило уговорить разгневанную блюстительницу чистоты нравов не вырезать смешную сцену. Но с тех пор я вошел в историю кино как «отец советского стриптиза». Очень смешно показывал Леонов обучение героини фильма сценическому диалогу. Отважная ук­ ротительница Марина Назарова никак не могла преодолеть страх перед микрофоном. И стоило ей заговорить перед зарешеченной мембраной, как ее сковывал ужас, голос делался неестественным, а глаза леденели. Весь этот процесс Леонов обыгрывал настолько уморительно-комедийно, что все мы покатывались со смеху. Много радиофильмов записали мы с приезжими гастролерами. Трудно даже перечислить всех знаменитостей, появлявшихся в наших новосибирских студиях. Здесь и Николай Симонов, и Васи­ лий Меркурьев, и Софья Гиацинтова, и Лев Свердлин, и Евгений Самойлов, и Людмила Касаткина, и Евгений Весник, и Михаил Ульянов, и Василий Лановой, и Ия Савина, и Вера Марецкая, и Алек­ сандр Ширвиндт и многие, многие другие. С каждым из них связано или творческое, или житейское воспоминание. Но, право, не вспомню более яркого и обаятельного эпизода, чем работа с таким простым, таким веселым и таким общительным актером, как Евгений Леонов.