Советская Сибирь № 158 - 1994

БЛИЦОПРОС Простота хуже воровства? Помните, маленький Принц поверил змейке, обещав­ шей вернуть его обратно на родную планету. Так и не ясно, выполнила ли змейка свое обещание, или... И все-таки: верить или не верить? Нс доверять — бу­ дешь выглядеть Фомой неверующим. Верить — риско­ ванно. Ладно, если попадешься на первоапрельский ро­ зыгрыш друзей, а если тебя дитс Остана какое-нибудь на удочку подцепит? Узнать, насколько доверчивы новосибирцы, — хоро­ ший повод для очередных «приставаний» к прохожим. Кстати, просили показать документы далеко не все из них. Пожилая женщина решительно никому не верит: — Сын у меня художник. Работы дома хранит. После того, как нас ограбили, дверь поставили железную, а я до сих пор в квартиру входить боюсь. Как вспомню. ... П озвонили, дверь открыла. Еще извинилась, что не прибрано. Руки о передник вытираю. Думала, пришли из фирмы картины на продажу отбирать. У господина средних лет спросила, подает ли он нищим. — Я не верю, что все они такие бедные. Но разби­ раться некогда — прикидывается человек или на самом деле... — Партнерам доверяете? — Здесь пытаюсь провентилировать обстановку по своим каналам. Эфирное создание лет осьмнадцати обожает знакомство на улицах. — Не боитесь, что романтический ры царь сможет оказаться вором или наводчиком? — Со мной такого не случится. Если в людях видеть только хорошее, они и будут хорошими. Дай Бог, чтоб эфирное создание жареный петух не клюнул... «Сладкая парочка» удивилась моему вопросу: — Лежит человек — пусть лежит. Пьяный — оклема­ ется. Зачем его тормошить? На «комплименты» нары ­ ваться? А если плохо ему — пусть службы соответству­ ющие занимаются. Прохожие не должны рисковать. Старцу я предложила другую ситуацию: — В дверь звонят беженцы, просят попить, поесть. Пустите? — Воровать у меня нечего. Я, правда, армян очку одну с ребенком как-то пустил. Кусок хлеба всегда найду. Что ж, не верить? Говорят же, от сумы и от тюрьмы не отрекаются. У женщины средних лет спросила, как она относится к анонимным телефонным звонкам. — Я одна живу. Поэтому такие звонки выбивают ме­ ня из колеи. Утешаю себя, что это просто номером ошиблись. А как-то позвонили и спрашивают: это но­ мер...? Я автоматически поправила. Потом тряслась. Парень, «косящий» под супермена, надеется выиграть ма­ шину по лотерее: — Такой шанс все равно существует. И почему он не должен стать моим? Юную даму я попросила представить, что случайный про­ хожий дарит ей букет. — Это какой-нибудь торговец. Вечером у него цветы остались. Не все раскупили. Что ж товару пропадать? — А если это любовь? — Что вы! В общем, мы долго оставались наивными детьми. Нас приучили всему верить. Сейчас приходится «держать ухо востро» — как выразился один из участников опро­ са. И многие становятся напряженно недоверчивыми... Жаль. Т. БЕКИШЕВА. БЫЛЬ • ВЗГЛЯД С мамой совсем не страшно. Фото В. СТРОГАНОВА. Благодарю вас и прощаю Александра Андреевна попала в травматологическое отделе­ ние больницы. Там, оказавшись соседками по палате, мы и познакомились с нею, стали называть ес Шурой, хотя ей идет пятьдесят первый годок. Крупная, широко улыбающаяся почти полностью беззубым ртом, она напоминает простую до дна де­ ревенскую бабу. Сходство усиливает белый платок, низко на­ двинутый на лоб. Она прожила в том притоне недолго, но не смогла уберечься от серых «оккупантов» в волосах. Поэтому в больнице ее еще в бессознательном состоянии обкорнали под «ноль», очень грубо, клочками, как овцу. Вставать ей запретили. Но она тайком от медперсонала хо­ дила по палате и обслуживала лежачих. Делала это по доброте характера — санитарок не хватает, и их трудно дозваться, ког­ да у больных срочная нужда. В благодарность ей подавали кто яблоко, кто карамельку. Это было желанным украшением бед­ ного больничного меню. Шуру долго никто не навещал из близких. К ней приходил только следователь, который рас­ спрашивал, почему она полетела из окна. Поговорив с ним, Шура укрывалась с головой и часами молчала. Со временем мы узнали про ее беду. Однажды Шуре дали почитать номер «Семьи», где она наткнулась на статью об ин­ цесте: сожительстве матери с сыном-уполовником. Там же бы­ ла заметка о том, как другая мама, оставив малютку в ванне, специально отошла на несколько минут. И дитя утонуло. По­ читав про это, наша соседка сердито плюнула и опять долго молчала. Заплакала. С того дня Шура начала говорить о своем. Об унизительном состоянии начисто обворованной простофи­ ли. Публикация об инцесте обострила в ней воспоминания о притоне, куда ее загнали вместе с Василием. Вскоре после зна­ комства с хозяйкой квартиры она услышала историю, как муж «застал» ту с сыном-подростком и тотчас в ванной удавился. Но бежать от этих страшных людей Александра Андреевна не могла — она жила и действовала, как «зомби». Полгода назад спокойно проживала денечки в собственной трехкомнатной квартире в Ленинском районе Новосибирска. Много-много лет проработала на фабрике-кухне (вот почему ее руки по локоть как молоко, профессионально отмыты даже от веснушек, которые густо населяют остальную Шуру). Когда отпустили цены, фабрика-кухня закрылась и пришлось идти на завод. «Обтирщицы» сейчас получают такую зарплату, что на нее и собака не будет сыта. А у Александры Андреевны разработанный профессиональный поварской аппетит. К тому же ей надо было кормить несчастного Василия. Он «приблу­ дился» к ней шесть лет назад и с тех пор не очень заботился о хлебе насущном. Однако выпить мастак. Шура не пьет и жалеет суженого, который лет на семь моложе ее. Наслушавшись про коммерческие операции с квартирами, о которых трещат по радио и телевидению, пишут в газетах, Александра Андреевна задумала продать свою трехкомнатную. / ----------------------------------------------------------------------------------------- Ч Ш ура выбросилась из окна, ко гд а к ней п о д сту­ пала куч ка соседей по ночевке. Хотели обыскать ее, чтобы отнять последние двадцать тысяч. С ре­ ди нападавших был и муж Василий. Обычно см ир ­ ный, он одурел от зелья, см еш анного со спир том , которым накачалась вся ком пания. V_____________ ___________ / Поделилась мыслями со знакомыми и вскоре покупатели ее сами нашли. Двое молодых людей в кожаных куртках и один в черном пиджаке с огромным золотым крестом на черном свитере при­ шли однажды к ней домой. Сослались на каких-то общих зна­ комых и работу в какой-то фирме по купле-продаже квартир. Слово за слово Александра Андреевна изложила свой «бизнес- план». После реализации трехкомнатной она хотела иметь од­ нокомнатную квартиру: «Нам с мужем хватит». Комната дол­ жна пойти дочке на расширение, так как там, в Бердске, две внучечки растут, а живет семья теснее некуда. После этого Шуре должны остаться еще деньги... Сколько? — Три миллиона, — подсказал парень с крестом. На том и условились. Конечно, она колебалась. На иномарке повезли смотреть од­ нокомнатную на Невельского. Квартира светлая. Кафеля мно­ го. Хозяин торопился с продажей и отъездом куда-то на юга. — Мама Шура! Не сомневайся, все будет в порядке, — ла­ сково подбадривали молодые люди, нащупав в сердце клиент­ ки чувствительную струну. — Мама Шура, тебе некогда, поэ­ тому мы сами приватизируем квартиру. Все сделаем, а тебе, мама Шура, останется только документы и деньги получить. Повезли на иномарке к «юристке», где составили договор в трех экземплярах — о продаже квартиры. Шура получила за­ даток — 100 тысяч. После того парни уже не церемонились: подогнали крытый грузовик, стали грузить вещи как попало. Сказали, что ей с Василием придется пожить временно у чу­ жих людей, «на Расточке». Не успела Александра Андреевна сообразить, что ее везут не туда, куда намечалось, как в ее квартире уже переставили дверь. И у новой бронированной двери объяснили растерянным соседям: — Забудьте, что Шура здесь жила. Вещи ее куда-то вывезли. Помешать она уже не могла. Шу­ ре примеряли на шею железную цепочку. Почти не давили, но удавка теперь все время была у одного из них наготове. На Расточке Василий был избит до бесчувствия. Александру Анд­ реевну туда привезли позже. На прощание услышала: — Будешь суетиться, получишь «квартиру» на Клещихе. Кстати, она готова... Дальнейшее нам было известно. В притоне наркоманов были люди, которые тоже ждали какую-то обещанную квартйру. Она слышала несколько подобных историй. Кто-то получил миллион за всю квартиру, кто-то до сих пор ничего. Видимо, подход был индивидуальный. Не исключено, что для этого те­ стировали. В самом начале к Шуре привозили мужчину в хо­ рошем пальто. С ней тогда была загвоздка: племянник был прописан в ее квартире и не хотел выписываться. Мужчина, назвавшийся начальником, после короткого разговора, содер­ жание которого совершенно не запомнилось, сумел уговорить племянника и окончательно Александру Андреевну. Мы послали телеграмму Шуриной дочери. Приехала — кругленькая, краснощекая. Села кочкой, ругала мать: — Они тебя хорошо продумали... Милиция теперь Этим не занимается. Только на вашем Западном поселке тридцать че­ ловек убили и никто концов не может найти. И не впутывай меня в свои дела — у меня двое детей! Шура точила слезы, глядя на дочку чистыми глазами, под бровями «домиком» — как ребенок смотрит на мать. Оказалось, что в их бывшей трехкомнатной уже поселилась какая-то фирма. Всей палатой мы убеждали мать и дочь по­ давать заявление в милицию, но они боялись, не верили, что это не повредит, а поможет. Следом пришел и Василий. При нас состоялся семейный разговор: — Узнал, что ты отправила телеграмму. Значит, у тебя есть деньги? Но Шура была без копейки. Даже рубашку здесь ей пода­ рили чужие люди. Она кормила мужа больничной кашей-раз­ мазней и ласково смотрела на его лицо, устрашающе кирпич­ ного супералкогольного цвета. Было время, когда Александра Андреевна закармливала пер­ вого мужа хорошей едой, которую носила с фабрики-кухни: «В больших сумках тащила, так что руки отваливались». До женитьбы муж болел туберкулезом, тяжело. Но ей удалось от­ кормить. Умер он от инфаркта. Что-то, чему трудно было най­ ти определение, раскручивало в ней воспоминания: «Я блина­ ми весь Новосибирск кормила 15 лет, пеклись на автоматах. И не только свою семью обеспечивала. Знакомым раздавала мя­ со, жиры, овощи, которые приносила с работы. В конце каж­ дого месяца надо было списывать продукты. Если их не хотели брать себе, остатки отправляли родственникам. Томатная пас­ та, сметана сливались в канализацию. Жиры топили, чтобы слить их незаметно». — Я никого в жизни не обманывала, поэтому всем верю. Воровала я только у государства, — размышляла Шура. — И сейчас обворовываю. — А что вы сейчас берете? — С завода тряпок натаскала — обтирочный материал. Мы­ ло брала, соду. Она пыталась «обтереть» свою душу, что-ли. И чего-то не понимала в своей сказочной «придурковатости», которую у нее не смогли отнять. Ни раньше, ни теперь. Н. ЗУБРИЦКАЯ.