Сибирские огни, № 12, 2021

63 СЕРГЕЙ БОРОЗДИН ДОЧЬ ТАЙГИ Сердце сжалось. До интерната больше семидесяти километров. Получится ли повидать дочку на зимних каникулах? Дуся предпочла не тешить себя надеждой — легче будет свык- нуться. Зимой дел всегда много, не наездишься. К обычным домашним хлопотам прибавляется проверка капканов. Не придешь вовремя, так росомаха тебе одни клочки вместо соболя оставит. Вот и попробуй все дела уместить в короткий зимний день! С дровами помочь некому — ма- тери тяжело. С весны и походы за водой тоже на Дусе. В последний раз пошла Анфиса к колодцу и пропала. Еле домой вернулась, согнувшись от боли. Помощь соседа не приняла — уж слишком горько было ощу- щать себя беспомощной старухой. Больше недели в постели пролежала. Хотели в больницу везти, но старая охотница заупрямилась. Начала подниматься, сперва через силу, а потом потихоньку расходилась. Ждать встречи с Надей до следующего лета. Как же долго! Счастье было, пока работала колония. После того, как исправительную колонию расформировали, люди стали из пауля разъезжаться — стремительно, словно спасаясь от грядущего бедствия. Первой закрылась школа. Ее директор Анатолий Кузьмич просил бывших учеников заколотить ставни, дабы не бились оконные стекла. Наверно, на что-то надеялся. Его услышали, а спустя неделю похорони- ли. На скромной могиле встал безымянный деревянный столбик с крас- ной звездой. Местные пока еще помнили, кто под ним лежит. Чуть дольше продержалась почта, но в конце концов и она прекра- тила работу вместе с телефонной станцией. Отныне главным связующим звеном с большим миром, как в далекие, позабытые времена, служила своенравная река. Руины колонии окрестили Ржавым Полем. Именно о нем, а не о лесных людоедах менквах слагали теперь жуткие истории. Не одна соба- ка окончила здесь свой короткий век, намертво запутавшись в колючке. Других, чрезмерно шумных и непригодных к охоте, закапывали на краю поля собственные хозяева. Ни единой тропинки, лишь буйно разросши- еся кусты да металл. Гротескное сочетание жизни и смерти — настоящая зона отчуждения. Для некогда работавших и сидевших по ту сторону колючки Ржавое Поле было что затянувшаяся боевая рана. Временами, обычно темными промозглыми днями под занавес осени, она начинала ныть, но в целом жить не мешала. Ржа почти съела буквы на старом указателе «Проход запрещен». Красная краска давно выцвела, уступив место желто-бурым разводам. Запрет из прошлого больше никого не страшил, а сам знак превратил- ся в мишень для любителей лихой стрельбы. Однажды у кого-то заны- ло. Он взял двустволку и высадил в указатель весь свой запас картечи. Уставший металл жалобно скрипнул. Указатель скрылся в крапиве. Так легко уйти в забвение ему не позволили, подняли и для надежности при- били тремя гвоздями к толстенной березе.