Сибирские огни, № 12, 2021

164 МИХАИЛ ХЛЕБНИКОВ «СИБИРСКИЕ ОГНИ»: «НАСТОЯЩЕЕ», БУДУЩЕЕ И ПРОЛЕТАРСКИЕ ПИСАТЕЛИ ной поэзии в «Сибирских огнях». Шибайло в «Мещанине на съезде» про- ходится по описанию советских вождей на XV съезде партии, участником которого был Зазубрин. Речь идет о знакомых нам «Записках о ремесле». Там, действительно, мы находим колоритные зарисовки: «Сталин всегда спокоен. Ходит по президиуму с трубочкой, улыбается. Остановится, поло- жит руку кому-нибудь на плечо и слегка покачает, точно попробует — крепок ли. Возьмет за талию или за плечи двоих и толкает их друг на друга. Сталин тащит на своей спине тягчайший груз. Он — генсек. Но съезд видит только его спокойное, улыбающееся рябоватое, серое лицо под низким лбом с не- гнущимся ершом черных волос». Для двадцать восьмого года — это еще не преступление, но «заставляет задуматься». В то же время Шибайло огибает другую сцену в «Записках о ремесле»: «Заметил, что много пишу о Стали- не. Задумался и решил, что Сталин живее всех в президиуме. Он бросает реплики ораторам, он разговаривает с соседями, переходит от одного к дру- гому, перемигивается с кем-то в зале. Он первый при голосовании поднимает руку, потом, спохватившись, хватает делегатский билет. Он живет на съезде каждой частицей своего тела. Нужно было видеть его лицо, сияющее какой- то отеческой нежностью, когда он слушал молодого Ломинадзе». А вот так можно, и только так будет нужно совсем скоро. Б. Резников иронизирует по поводу материала Николая Феоктистова в «Сибирских огнях». В нем автор, кстати, работавший заместителем заведую- щего отделом печати Сибкрайкома, рассказывает о своих поисках неизвест- ных писем Достоевского. Резников с какой-то задушевностью спрашивает: знает ли Феоктистов о том, что Достоевский является классовым врагом? И. Шацкий анализирует роман А. Югова «Безумные идеи Ферапонта Ивановича», который вышел в первых двух номерах журнала. Обвиняется молодой автор во многих грехах: от болезненного эротизма и натурализма до симпатии к колчаковскому офицеру Яхонтову — одному из главных героев романа. Он, несмотря на безусловную враждебность, «мужественный, хра- брый, умница, энергичный, скромный, образованный, красивый». Я привел далеко не все примеры публикаций, разоблачавших «Сибир- ские огни», его редактора и авторов. Но уже из того, что озвучено, понятно: речь шла не о литературной дискуссии, пусть даже и предельно жесткой, переходящей на личности. Перед нами оголтелая политическая кампания, цель которой — фактическое и прямое подавление не оппонентов, но вра- гов. А «фактичность», как вы знаете, особенно ценилась «настоященцами». Комментируя эти публикации А. Курса и его сотоварищей, А. Бернштейн пытается обелить своего героя: «Интересные в целом аргументы Курса ни- сколько не убедили его противников — некоторых сибирских литераторов, писателей невысокого художественного уровня, литературных эпигонов, ис- кавших поддержки у Горького. Это Н. Анов, В. Зазубрин, А. Коптелов, С. Марков, И. Ерошин, М. Басов, которым просто пришелся не по сердцу принципиальный и настырный Курс, ярый враг неноваторской и серой ху- дожественной литературы». Тут два вопроса. Кто вынес решение по поводу «невысокого художественного уровня»? Второй вопрос: зачем использовать так много слов, напирая на борьбу с «неноваторской и серой литературой», если речь идет о банальном политическом доносе?