Сибирские огни, № 12, 2021

8 АЛЕКСАНДР МАРКОВ МЕЧТАТЕЛИ каблуке, которые она надела, чтобы произвести впечатление на учителя истории, сыграли с ней злую шутку. Когда до спасения оставалась всего пара шагов, каблук на левой туфле подломился, и единственное, что учи- тельница успела сделать, прежде чем врезаться в закрытую дверь, это выставить вперед руки. У меня волосы на голове встали дыбом от осознания, что я натворил. Я еще подумал: может, бог с ней, с этой машиной? Не стану признавать- ся, что она моя, а родители, если им ее покажут, вообще не признают в этом монстре свой подарок полугодичной давности. Но эта разумная мысль не успела до конца оформиться. Меня сгубила жадность. — Это что такое?! — кричал на меня директор школы Алексей Константинович. Опустив глаза, я стоял возле его стола и рассматривал мыски своих кед. Мне казалось, что, если я подниму глаза и встречусь взглядом с ди- ректором, меня испепелят. Нечего мне было сказать в свое оправдание: дежурные, подхватив под руки, буквально внесли меня в директорский кабинет, а я все не выпускал пульт от машины. Тут уж, как ни отпирайся, все и так ясно. Николай из этой передряги мог выйти сухим: подождать меня, к примеру, у дверей директорского кабинета, сказать потом, что за меня переживал, но помочь все равно никак не мог, и я бы согласился с этим доводом, в ответ кивнул и не обиделся... Вместо этого Коля проскольз- нул следом за дежурными, тащившими меня на расправу, к директору и честно признался, что тоже участвовал в хулиганстве и даже был за- правилой. — Ладно, Тоболкин — бестолочь, но вот ты, Левашов, — гордость школы! Что ты себе позволяешь? — кричал на меня директор. —А если бы Алевтина Николаевна ногу сломала или голову разбила? Что тогда?! «Тогда у нас какое-то время не было бы математики, — подумал я. — Учитель истории ходил бы к травмированной коллеге в больницу, носил всякие вкусности, и они сыграли бы свадьбу месяца через два по- сле того, как Алевтина Николаевна поправилась бы, а то и не дожидаясь этого. А теперь уж и не знаю, когда они поженятся и поженятся ли во- обще...» Но о своих догадках я директору не говорил, стойко молчал и ду- мал, что сейчас похож на пленного партизана с какой-нибудь из картин времен развит о го социализма, репродукции которых печатали в старых учебниках истории. Я краснел и бледнел, ждал, когда иссякнет директорский поток крас- норечия, когда Алексей Константинович возьмет наконец самую высо- кую ноту, после которой охрипнет и больше не сможет на нас кричать. —А ты, Тоболкин, молодец все-таки, что друга в беде не бросил, — заключил неожиданно директор. — Потому я вас не буду сильно на- казывать.