Сибирские огни, № 11, 2021

48 АНДРЕЙ ПОДИСТОВ ЗАГОВОР ОБЕЗЬЯН — Руки! — угрожающе рявкнул один из них, усатый. Я опустил руки на колени, чтобы не жестикулировать. Усатый, де- ловито вывернувший мои карманы, с неудовольствием изучал корреспон- дентское удостоверение. Второй, похоже, пытался понять, что за куча бумаг лежит в моей папке с надписью «“МиР”. Строго секретно. Перед прочтением сжечь». Чувства юмора не оценил, но принадлежность к га- зете отметил. — В отделение, — скомандовала усатая морда. — Да вы что! — вежливо попытался отбиться я. — Меня же дома потеряют. — Через три часа выйдешь, — лениво сказал усатый. Второй сидел впереди и больше не поворачивался. Между прочим, просматривал зачем-то мои материалы. Я хотел было возмутиться, но не рискнул, уж больно решительно эти двое были настроены. В отделении на длинный деревянный стол вытряхнули все, что оста- лось у меня в карманах после шмона в машине, и опять раскрыли ди- пломат. Записали все, что там было, занесли мои данные в журнал реги- страции, составили протокол задержания. Папку с бумагами, слава богу, положили на место. — Ребята, — снова вякнул я, — можно позвонить? — Заткни пасть, — вежливо сказали ребята в милицейской форме. Что ж, молчание иногда и вправду золото, я это почувствовал и даже не стал хвастать, что у меня есть знакомые из их же доблестных рядов. Врежут еще, не дав договорить, а зубы вставлять — нынче никаких денег не хватит. Смолчу. А вот бить не дам, если что... Но у них, похоже, дру- гой был настрой. Они каждую вещь в руках повертели, каждую бумажку из дипломата просмотрели, папку опять поизучали — и ничего, к их до- саде, не нашли интересного. Раздев до плавок и футболки, меня довольно грубо втолкнули в ка- меру. Вот уж не думал, что когда-нибудь в жизни угожу в вытрезвитель! Голые стены, топчаны, покрытые почему-то линолеумом, одинокая ту- склая лампочка, ведро вместо параши. Романтика. Жаль, не смог позво- нить майору из учебного центра милиции, с которым мы как-то вместе делали материал про их выпускников. Какой-то мужик сидел на кушетке, обхватив руками голову, и, пьяно раскачиваясь из стороны в сторону, громко страдал: — Ну, падлы, за что ж вы меня так?.. Ну, падлы... День рожденья у меня!.. Ну, падлы... Но пока он был один, это было терпимо. Вот когда впустили ком- панию буйных водил из первого ПАТП — что сразу стало понятно из разговора, — жизнь резко оживилась. «Потапы» бурно обсуждали, что во всем виноват «этот гад», который их «сдал в ментовку», и хотели с ним разобраться, но того сунули в другую камеру. Душа у водил горела свести счеты, ну не с ним, так с кем-нибудь другим... Это по мою душу, решил я и на всякий случай «опьянел». Они что-то говорили мне грубое, я делал