Сибирские огни, № 11, 2021

28 ГАЛИНА КАЛИНКИНА КВАНТОВЫЙ ДЕНЬ последних. Расплатились с Хароном. Машина мигнула стопарями и увез- ла Свету в новые города и веси. У соседнего дома все раздавалось: молокоу, молокоу... На ремне у Цыбы снова зажужжала коробочка. Он отстегнул ее и зажал в кулаке. Мы в растерянности стояли у подъезда, будто недоделали здесь чего. День только начался, а большое дело сделано, как будто день на том уже и кончаться может. Дальше куда? — О, про тещу забыл! Жены бывшими бывают, а тещи — никогда. И никуда не денешься, звонить надо. Цыба поморщился, подбрасывая ключи на ладони. С хрипом отворилось окно Веры. Девушка показалась бледной, как и ее батистовая ночнушка с вырезом почти до сосков. Я предложил: — Вера, давай бидон, молока возьмем. — Денег нету. Юлик ринулся: — У тебя какой номер квартиры? В долг возьмем. А ты пейджер продашь и вернешь молочнице. Вот, держи. Только если он квакать ста- нет, не читай, пожалуйста. Там меня не с лучшей стороны характеризуют. А так я вполне кандидатура. — Постойте... Да послушайте же вы. Я вот что... в шесть часов... с утра радио включила... а там... передают сообщение о нездоровье прези- дента. Он в Форосе, в Крыму. — Горбач занедужил? И что? Нам ли их проблемы... — Просто... я вот что... по телевизору «Лебединое озеро» показы- вают. — По какой? — По первой. — Вера, если вы не ценитель балета, переключите на вторую про- грамму. — На второй то же. И на третьей балет. Трудно оказалось сообразить, что за фортель. Не могли объяснить не только Вере, но и друг другу, и самим себе. Отвлеклись от большого мира на маленькое жгучее горе. А мир большой не останавливал собственный хронос. И казалось, что-то новое, что-то тектоническое надвигается на нас, на Веру с ее дочками, на кенаря и Клео, на Стелку и трагика, на Зину и Большой театр, на Карла Сигизмундовича, на Люську с папой-анесте- зиологом, на Ганжу, на продавца рынка, на счастливчиков Рюриковых, еще два дня имеющих в запасе, но тоже не минующих хаоса, слома, паде- ния крышки сверху, которая вот-вот всех нас прихлопнет. Когда отдали молоко, пришло ощущение завершенности: здесь сде- лали все до конца, и тянуло куда-то дальше. С Верой не прощались, будто само собой ясно было: снова свидимся. По дороге к метро Юлик вдруг утвердительно выдал: — Нет там никакого музыканта. Одинокая она. Хрусталь помогу сбыть.