Сибирские огни, № 11, 2021

19 ГАЛИНА КАЛИНКИНА КВАНТОВЫЙ ДЕНЬ — Мы больше года уже врозь... Я говорил ей... Ругался. — А что ты сделаешь, парень? Бесполезно. У меня своя теория на этот счет. Тут скорее и родня пьющая. И не в одном поколении. Кому-то оборвать надо было. Вот, может, ее и выбрали. — Кто выбрал? — Ладно, бывайте. А это пейджер у тебя? Нам, говорят, один на бригаду давать будут. В следующем году. Лейтенант! Пошли мы. Вы- зовов полно. Жарко. Душно. Старики этим летом мрут, как в семьдесят втором. — А как же... Света? — Бывайте, товарищ доктор. Я гражданам разъясню. Вслед за врачами и мы спустились на первый. Из квартиры справа выглянула голова с пизанской башней. Но под внимательным взглядом участкового, говорившим: в понятые? — скрылась за дверью. — Медики бумаги выписали. Я там на столе оставил. Вам, товари- щи, придется спецтранспорта — труповозки — дожидаться. Я сейчас из опорного пункта вызов сделаю — и на дежурство. А вы тут ожидайте, не отлучайтесь. Можете в квартиру подняться. Родным сообщите? — Сообщим. — Товарищ лейтенант, когда спецтранспорт прибудет? — Это не по нашему ведомству, не скажу. Мне на дежурство за- ступать. Подниматься в квартиру не тянуло. По очереди отошли в кусты за гаражами. Сидели на лавочке. Говорить не хотелось. То и дело из окон кричали: Витька, домой, Наточка, домо-о-ой, Валик, ужинать. Домой, домой... Что-то под сердцем защемило, пошевелился, а там, больно так, какой-то пузырик лопнул. И есть захотелось. Солнце осело за крышу со- седней пятиэтажки, во дворе стало сумрачно и еще неуютней. Кроме нас тут остался только ржавый «запорожец» в кустах сирени. Зато пятиэ- тажки, как драповые темные пальто, расцветились желтыми пуговицами окон. Уже и собачники прошли, и парочки, и любители вечерних газет по- громыхали почтовыми ящиками. Из нескольких отворенных окон в уни- сон донеслось: «Спят усталые ребята, книжки спят...» — А что в семьдесят втором было? — Большие пожары. — Москва горела? —Не, болота в Подмосковье. Торф. А ветер на город. Дым от Калу- ги, от Каширы сюда несло. Мне десять почти исполнилось. Няня умерла. Отец в другую семью ушел. На даче в Красково бабушка меня не ждала. Она по отцовой линии. — У тебя няня была? —Она меня французскому учила. Мы тогда не на Калужской жили, а на Дмитрия Ульянова. Другие берега, другая жизнь. Я с замиранием сердца слушал Юлика, пусть говорит хоть о чем, хоть о пожарах — лишь бы не молчал. Потому что как только мы замол-