Сибирские огни, № 11, 2021

185 АСЯ ПЕКУРОВСКАЯ ПОРЯДОК СНОВ * * * Литературные сюжеты, способные околдовать читателя, часто строятся на одном и том же материале. Стартовой площадкой, началом описания дома№11 по несуществующей улице Симон-Крюбелье является лестница в фантазии Жоржа Перека («Жизнь способ употребления»). Однако такую стартовую площадку построил, сам того не подозревая, и автор «Красной планеты», за- ложив фундамент в романе «Цунами»: «В комнатах пусто, валяются бумажки, стоит брошенная мебель. По ее остаткам можно судить о людях, которые здесь жили. Но чаще всего сказать что-то определенное невозможно. Комнат много, очень много. Настолько, что хватит на целую жизнь, на вечность. Но в один прекрасный день ты открываешь дверь, за которой глухая стенка. Некоторое время еще можно бродить по комнатам — перечитывать книги, пересматривать фотографии. Просто в какой-то момент ты понимаешь, что все эти книги, эти записи, дневники и фильмы — твои. Поначалу тебя охватывает паника — а потом приходит спокойствие и уверенность. Когда все двери открыты — и все комнаты пройдены, — ты понимаешь, что в любой момент можно свести счеты с жизнью…» А дальше наступает пробуждение ото сна: «Это я и называю на- стоящей свободой». Написано словно в дуэте с Переком, в сон которого вторгается «книга- игра, головоломка, лабиринт». И сновидческая фигура некоего Бартлбута вдруг оказывается предшественником кельнского профессора философии Леона из «Красной планеты». Не сработал ли здесь великий закон квантовой механики, так вдохновив- ший Ольгу Токарчук? Одинокий дом, построенный на несуществующей улице, попадает в разное время в сновидение двух авторов, один из которых живет в Москве, а другой жил и умер в Париже? Что же делает Бартлбута предшественником Леона, который собирает ма- кет разрушенного города? Оказывается, он нашел реверсивный метод, позволя- ющий «после складывания пазлов получить обратно свои изначальные морские пейзажи. Для этого следовало сначала склеить деревянные детали между собой, каким-то образом убрать все следы распила и вернуть бумаге ее первичную фак- туру. Затем, разделяя лезвием два склеенных слоя, в фокусе возникала невреди- мая акварель, такая, какой она была в тот день, когда — двадцать лет назад — Бартлбут ее нарисовал». Когда творцом снов является безымянный писатель, задача распознания имени лежит на читателе. В «Красной планете» есть аноним, поименованный «писателем». Но кто он? Не тот ли это автор, которого Глеб Шульпяков дваж- ды интервьюировал (в 2001 и 2003 годах)? В 2006 году этот аноним пополнил список нобелевских лауреатов и был назван по имени — Орхан Памук, осно- ватель Музея невинности , который стал в авторской фантазии двойником его собственного одноименного романа. Введение в роман принципа анонимности является стилистическим при- емом, который привлекал еще Набокова, сочинившего «Защиту Лужина», «Волшебника» и «Символы и знаки» без того, чтобы дать имена заглавным персонажам. Вполне возможно, что, разрабатывая идею анонимности персона- жей, авторы бросают вызов самому концепту уникального имени. В частности, Зебальд диктует своему заглавному персонажу монолог, в котором его имя про- возглашается уникальным и сразу же, в ходе повествования, эту уникальность